Не такая… Какая же? Или мне обижаться, что дочь с мужем и детьми ездит по чужим странам, черных людей лечит? Все равно бы меня так не лечили, не стояли бы над душой — вот, пожалуйста, рецепт, вот вам укол. Сами себе дорогу выбрали. А я и тому рада, коли напишут когда, навестят в кои веки… Повздыхаю, а то и слезу пророню в долгие ночи о том, что так далеко они, — но я знаю: если бы и жили мы вместе, мою-то жизнь, за меня, им не прожить. Каждый должен сам век свой промаяться с теми людьми, с которыми связала его судьба.
Сын, инженер, как-то сказал:
— Мама, я знаю, моя жена тебе не нравится, ты ею недовольна…
А я на это:
— Тебе нравится, ты доволен? Вот на что ищи ответ, сынок. Не я ее выбирала, не я с ней и живу. Придет — спиной к ней не повернусь, но, если что ей во мне или у меня не понравится, за то я не в ответе. Двери моего дома всегда для вас открыты, а больше сказать мне нечего…
Итак, кроме нескольких кур, поросенка да кошки, нет в моем доме ни одного живого существа. Одна я осталась. Ива живет вместе с речкой, травой, ветром и солнцем, а я — с прожитой своей жизнью да с тем, что оставила она мне, что нажила я за шесть десятков лет. Если не считать тех немногих лет, что батрачила я в разных имениях, мало когда выходила я за свою околицу. И не очень-то знаю, как живут люди в городе, но кажется мне, что понимаю их куда больше, чем если б там жила.
Вот лежу я вечером или под утро в постели, а они, как наяву, один за другим и проходят передо мной, перед моими глазами. И будто в деревне полным-полно народу, и уже тесно им, рассеялись по полям, за околицей, по тропинкам и дорогам. Сколько из них уже нет в живых, сколько в чужие края уехало, а все они — в моей жизни. Все во мне живут, и жалко мне, что когда я умру, то и они как бы навсегда уйдут со мной. Не могу сказать, что я одинока: вот сидим мы, девушек двадцать, перо дерем, вокруг стола тесно, не повернешься. Куча перьев перед нами, пальцы так и мелькают, и весело нам, песни поем, о самих себе поем, сами над собой подшучиваем:
Пошли девицы по ягоды,
а тропинка под водою вся,
гей-гей-гей.
А тропинка под водою вся.
И девицы те рассказывают, сколько кто из них заработал. В песне имена называем. Начинаем с того, каким кончили в прошлый раз. Галайка — три талера, тачку на все три купила. Цибулька тачку тащила, за что осликом прослыла… Чье имя приходилось на эти слова, больше всего обижалась. Санитрарка за тачку встала, чтобы та не дребезжала… А ленивая Дудашка так и плюхнулась на тачку…
