Я увел нас от базы со скоростью ровно тридцать миль в час. Мы отбрасываем на стены свинцово-серой лощины тень, похожую на бегущего паука. Юпитер, как полосатый арбуз, растопырился ровно в центре неба.
— Кстати, твой не слишком ловкий маневр не прибавил тебе очков у капитана Вандеза, — сухо замечает Юри.
— Что?
— И нечего делать вид, будто не понимаешь! Еще раз попробуешь нагадить мне, я поставлю тебя на колени.
— Хм-м-м… видишь ли, мне казалось, что если ничего не понимаешь в «Уокерах», не стоит пытаться ими управлять.
— Кто бы говорил! Да я сообразил, что к чему, всего за несколько часов практики! Ну-ка, посторонись!
Он с мрачным видом махнул рукой, прогоняя меня с кресла. Я остановил «Кошку», и Юри скользнул на место пилота. Мы достигли конца лощины и направлялись к невысокому бугру. То тут, то там поблескивал аммиачный лед. Юри запустил двигатель, держась поближе к обычной тропинке. Вся сложность управления «Уокером» заключается в том, чтобы не поднимать ноги слишком высоко при каждом шаге и не развивать большой скорости. Словом, тише едешь, дальше будешь. Машине легче подниматься ползком, чем прыгать.
Но первое, что делает Юри — направляет машину прямо на холм. Ноги напрягаются, чтобы удержать кабину на прежнем уровне, и воздух наполняется пронзительным воем. «Кошка» как-то странно вздрагивает. Рывок вперед. Остановка. Двигатель захлебывается и замирает.
— Эй! — растерянно восклицает Юри.
— Неудивительно, — бросаю я. — Она поступает, как всякая уважающая себя машина, которую заставляют выполнить невозможное. Бастует. Автоматика отключила двигатель.
Юри бормочет что-то неразборчивое и поднимается. Я снова занимаю свое законное место и медленно даю задний ход. Потом обвожу «Кошку» вокруг подножия холма, пока не нахожу вьющуюся дорожку, испещренную следами прежних «Уокеров». Еще четверть часа — и мы оказываемся в следующей лощине, где холмы — в розовой подсветке солнца, пробивающегося сквозь тонкое аммиачное облако над головой.
Мы идем точно по расписанию: я почти все время веду. Ночуем на путевых станциях, вернее, автоматических химических сепараторах, разделяющих молекулы воды и аммиака, чтобы выделить воздух плюс полезные рабочие газы. Я забочусь о шлангах, заполняющих баки А, В и С, пока Юри берет образцы и наводит порядок на «Уокере».
Наш маршрут проходит через старый район Николсона. Мы движемся через зажатые между камнями и снежными заносами лощины, высматривая что-нибудь необычное. Ганимед представляет собой огромный снежок, находящийся в поле притяжения Юпитера. Приливы и отливы тревожат жидкую грязь, из которой состоит ядро. Кипящие жидкости давят на поверхность изнутри. Огромные глыбы замерзшего льда и аммиака наползают друг на друга, безуспешно пытаясь компенсировать подпочвенные процессы: тектоника льда, ничего не попишешь. Они рассыпаются, сталкиваются, вызывая жуткие землетрясения, от которых содрогается спутник.
