В беседах с людьми Василий говорил о том, как бедняки всего мира поднимутся на революцию, а я вставлял фразу — другую: «Китайский народ живет так же тяжело, как и русский, мы тоже поднимемся на революцию». Таким вот образом и я участвовал в пропагандистской работе. А в те годы работа эта была, ох, как опасна!
На всякий случай в домах мы ночевали редко: проведем собрание, поговорим с бедняками и незаметно уйдем; иногда спали в поле, в копнах, иногда в овраге, в ямке — лишь бы от дождя и ветра укрыться.
В местах малолюдных порой целый день шагали по дорогам и только к вечеру добирались до какой-нибудь деревни. А дороги-то были какие! Опасаясь сыщиков и полицейских Временного правительства, мы настоящие-то дороги обходили, а шли все больше напрямик через луга да холмы. Хорошо помню, что за ту зиму несколько пар ботинок износил; бывало и так — порвутся ботинки, а других нет. Найдешь какое-нибудь тряпье, обмотаешь ноги и дальше идешь. Ну а уж про еду и говорить не приходится: день сыты, два голодны.
Трудности, голод и холод — это еще куда ни шло. А вот стражники и разные помещичьи прихлебатели нам крепко досаждали. Если им удавалось напасть на наш след, нам нужно было удирать; если же мы сталкивались с ними лицом к лицу, тут уж на всякие хитрости пускались, лишь бы провести их. Не раз попадали в опасные переделки: и стражники, бывало, за нами гнались, и богатеи из деревень выгоняли, и чужие кулаки по нашим спинам прогуливались. Но всегда мы чувствовали поддержку народа, и не раз в трудную минуту местные бедняки приходили к нам на выручку.
В ноябре 1917 года мы пришли на черемховские шахты. Там Василию и Михаилу работы было еще больше: чуть не каждую ночь — собрания, сходки, на которых они разъясняли политику партии, а днем к ним непрерывно шли люди, чтобы поговорить по душам.
Весть о победе Октябрьской революции и о создании первого в мире Советского правительства во главе с Лениным до нас дошла через две недели. Положение сразу стало очень напряженным: рабочие громили конторы, выгоняли капиталистов, крестьяне отнимали землю у помещиков и кулаков; а те отвечали народу свирепой жестокостью. Работы у нас было по горло.
Однажды рано утром Василий, весь заиндевевший от мороза, прибежал ко мне.
— Лю, дружище, у нас организуется добровольческий революционный отряд. Вступай и ты!
Какие тут могли быть разговоры!
— Бить капиталистов, — говорю, — я всегда с удовольствием.
Придя в отряд, я убедился, что он действительно добровольческий — только из рабочих и крестьян; одеты кто во что, а оружие… Оружия было достаточно, причем самого разнообразного: у рабочих — ломы, топоры, молоты, тесаки; у крестьян — вилы, лопаты, а то и просто колья. Василий, командир отряда, и тот не сразу револьвер раздобыл.
