Трудовая жизнь
Поезд доставил нас к русско-польской границе. Мы попали в 4-й тыловой саперный батальон и пробыли в нем до октября 1917 года — рыли окопы и выполняли всякие подсобные работы. Затем объявили перемирие (я в то время еще не понимал почему), и мы направились в Киев за расчетом. Вот тогда только я понял, что нас обманули: за все проработанные месяцы мы получили лишь по нескольку рублей. Начали протестовать, но ничего не добились. Тогда каждый стал строить свои планы: кто решил копить деньги для возвращения в Китай, кто надеялся найти работу в России, а мы с приятелем подались к русско-румынской границе, и нам удалось устроиться на железную дорогу.
Время было смутное: в России свершилась Октябрьская революция, власть на местах была где старая, а где новая. Проработали мы на железной дороге больше двух месяцев, а жалованья не получили. Решили пойти за зарплатой в Кишинев, в управление дороги. В январе 1918 года добрались до Кишинева и явились к начальнику управления, еще царскому чиновнику. А этот мерзавец наотрез отказался выплатить нам деньги. Не стерпели мы и говорим переводчику: «Скажи ему, если не выдаст получку — тут же прикончим». Услышав это, начальник залебезил: «Что вы, братцы? Зачем сердиться? Сейчас что-нибудь придумаю», — и юркнул в канцелярию. Кто ж знал, что эта лиса в жандармерию позвонит. Мы чинно стоим, ждем, и вдруг появляются жандармы, хватают нас и — в тюрьму. Продержали трое суток без воды и пищи, а на четвертые загнали в теплушки и повезли из Кишинева.
…Двери теплушек распахнулись, и жандармы вытолкнули нас наружу. Улучив удобный момент, мы бросились бежать — откуда только силы взялись…
Вступаю в Красную Армию
Вырвавшись из лап жандармов, мы пришли в Тирасполь. От голода, страха и усталости еле на ногах держались. А держаться надо было хоть для того, чтобы милостыню просить.
Пришли мы (нас было несколько человек — все китайцы) к какому-то хуторку, примерно в километре от северо-западной окраины Тирасполя, и видим: развевается какой-то странный флаг — красный, а у флага стоит боец-китаец. А для людей, хлебнувших горя на чужбине, встретить своего земляка — такое счастье, что словами не выразишь. Подошли мы к бойцу, поздоровались, потолковали по душам. Выяснилось, что это большевистский отряд и в нем много китайцев. Спрашиваем: «А нам можно в ваш отряд?». Боец тут же вызвал командира, тоже китайца. Рассказали мы ему, как попали в хутор, заявили, что хотим в отряд. Командир тоже был рад встрече. Услышав, что мы трое суток не ели, он тут же приказал накормить нас. Так мы стали бойцами Тираспольского отряда Красной Армии.
