Он посмотрел на нее одновременно со злостью и со смущением.
— Хорошо, только не будь сукой.
— Ага, — сказала она, размахивая ключами. — Видимо, я сука.
Он отвернулся от нее и стремительно ушел в холодную влажную ночь. Плечи парня были опущены, а дождь лил прямо ему на голову. Он выглядел жалко. Маленькая часть Келли чувствовала себя ужасно, но этого было недостаточно, чтобы пригласить его в свою квартиру.
Открыв дверь, она не заметила ничего подозрительного. Не заметила, когда большое мускулистое тело последовало за ней. Она была сфокусирована всего лишь на нескольких вещах: макароны, сборы и вечер, полностью посвященный себе.
— Келли Форстер?
— А?
Она успела повернуться лишь наполовину, когда почувствовала острое и холодное лезвие у своего горла. Капля воды мерцала, как бриллиант, спускаясь с лезвия по руке и дальше вниз. Это была мужская рука, сильная и с крупными пальцами. Вены выделялись под золотисто-коричневой кожей, которую вы могли получить с рождения или же от хорошей жизни. На одном из пальцев было семь татуировок — кресты на всю фалангу, набитые черными чернилами.
Она знала, что кресты означали убийства.
— Если ты подумываешь кричать о помощи, я перережу твое маленькое горло. Поняла?
Она кивнула. На ее плечо упала прядь волос, слишком темная, чтобы быть ее собственной. Ее живота коснулась вторая рука. Девушка почувствовала, как все в ее желудке превратилось в свинец, и от этого стало больно и тяжело.
Рука согнулась, и Келли попыталась избавиться от захвата. Она слышала свое сердцебиение. Это был не бледный тощий мальчишка из колледжа. Это был мужчина. Она сопротивлялась настолько, насколько ей позволял нож, но его хватка была безжалостной. Он знал, как использовать свое тело, словно оружие. Девушка с трудом сглотнула, что только заставило ее почувствовать лезвие гораздо сильнее.
— Открой дверь, — его голос был низкий, с латиноамериканским акцентом. — Медленно.
Келли засомневалась. Она не хотела пускать его в свою квартиру, где он мог сделать с ней намного больше, чем в подъезде. Недостаток места между ним и ее дверью, как бы то ни было, давал ему преимущество. Трясущимися, как листья на ветру, руками она открыла дверь в свои слишком пустые апартаменты.
Он по-прежнему держал лезвие у ее шеи, а свободной рукой вырвал ее сумку и бросил в коридор. Звук мокрого материала и тяжелых книг, проскользивших по полу, отозвался эхом.
— Пожалуйста, — зашептала она, представляя худшее. — Не делайте этого. Что вы хотите?
