- Мы военные люди, пришел наш черед, - сказал он.
Макарий прибыл в Дмитриевский на четвертый день. Дома была одна Хведоровна, возилась с Павлой и Оксаной в курятнике. Ветер гнал по земле ошметки соломы, и она поблескивала под нежарким солнцем. В саду еще висели зимние "каменные" груши, краснел усыпанный ягодами куст шиповника у горожи, а за горожей ярко желтел тонкий кленок. Темный перепутанный шар перекати-поля прыгающими скачками несся по степи.
Макарий окликнул бабушку.
- Ой, боже ж ты мой! - воскликнула Хведоровна и стала креститься.
Павла и Оксана вслед за хозяйкой тоже закрестилась, испуганно глядя на приближающегося Макария.
- Тебе мерещится, Павла? - спросила Хведоровна.
- Мерещится, - сказала Павла. - А тоби, Ксана?
- Тож мерещится, - ответила Оксана. - Наш Макарий как будто. Еще лучше чем живой.
Он подошел к Хведоровне, протянул к ней руки, но она затряслась и взмолилась:
- Не чипай, Макарушка, пощади!
Вдруг что-то твердое ударило его сзади по голове. Он повернулся - Павла с деревянной лопатой таращилась на него.
- Дура! - крикнул он. - Ты что делаешь?
Павла кинула лопату, закрыла голову руками и запричитала:
- Ой, матинко мое, за шо нам такэ лихо!
В чистой горнице перед фотокарточками Александра Родионовича и Макария горели свечи. "Приазовский край" на последней странице сообщал телеграмму из действующей армии о гибели в бою известного южнорусского авиатора Макария Игнатенкова.
Однако Макарий был живым, и Хведоровна плакала, смеялась и больно шлепала его по спине тяжелой рукой.
Павла и Океана стояли в дверях. Широко раскрыв глаза, они беспрестанно улыбались.
- Когда похоронили? - спросил Макарий, показав глазами на карточку отца.
- Его с шахты не выдали, - с ужасом призналась Хведоровна. - Отпевали пустой гроб, Макарушка... В них пожар был, они штрек перегородили стеной, а он там остался.
Макарий долго смотрел на карточку. Он представил себе, как в огне отец бежит по подземной галерее, натыкается на стену, задыхается.
Карточка и свечи стали расплываться. Макарий заплакал. Его мысли перепрыгивали с одного на другое, то он видел изображение отца в форменном сюртуке с металлическими пуговицами, то подземелье, то горящие мосты над серебристо-серой лентой реки, то еще что-то совсем далекое, дорогое, когда ему было года три и он куда-то убегал от большого хорошего человека, а тот, смеясь, догонял.
Вот и не стало Александра Родионовича!
С приездом Макария для всех гибель Александра Родионовича перестала быть волнующм событием и о ней стали меньше говорить и думать. Лишь одна Хведоровна ходила и обращалась к покойнику:
