- Утяните Макарку! - кричала Хведоровна. - Макарка, сукин сын, отлезь!
Мальчик прошел мимо нее на баз. Там лежал кто-то неподвижный, может быть, мертвый. Старший брат обнялся с работником Михайлой. Дед и отец прижимали к земле другого бьющегося орущего человека.
Михайла оттолкнул Макария, кинулся к лежащему и стал бить его ногами. Дед вскочил и тоже стал бить.
- Коней увели! - закричал старик. - Убью!
- Саша, останови их! - призывала мать отца.
- Дай мне! - бабка подошла к человеку, с размаху ударила его штуцером как оглоблей.
Макарий снова обхватил Михайлу, они упали. Мальчик подбежал к ним, стал тянуть работника за рубаху.
Вдруг раздался короткий сдавленный крик, и все стихло. Макарий отпустил Михаилу, дед и бабка отшатнулись от лежавшего человека.
- Изверги! - с ужасом произнесла мать. Кто-то подхватил мальчика и потащил. Он услышал испуганный шепот Павлы, ощутил ее мягкий живот и крепкие руки.
В маленькой комнате, где стоял теплый домашний запах, Павла отпустила мальчика. Она окликнула сына Миколку, но того и след простыл.
- От шибеник! - вздохнула Павла. - Иди до дому, Витек, та лягай спаты...
- А что там? - спросил мальчик. - Конокрады?
- Конокрадов замордовали, - сказала она. - Боны збыралысь коней звэсты, а Михайла не дозволыв. Ты чего трусишься? Змерз?
- Змерз, - солгал мальчик, ему не было холодно. В комнату тихо вошел Миколка.
- У, байстрюк! - сказала Павла и шлепнула его по спине.
- Там двух воров прибили! - радостно сообщил Миколка.
- От я тебе дам воров! - зло вымолвила Павла.
12
Никто не мог предположить, что привычная жизнь уже приближается к пропасти, куда она, начиная с августа четырнадцатого года, будет падать, пока не разобьется. Наоборот, казалось, все поднимается вверх, подобно макариевскому аэроплану, а на смену беспощадным нравам идут культурные, смягченные достатком и образованием обычаи. Казалось, старики положили основу новой жизни, отец и мать смогли подняться над ее грубой материальностью, а братьям достанется укрепить родовое здание.
Новая Америка, охватывавшая промышленный и торговый юг России, порождала, кроме машин, еще и надежды на то, что наконец в отечественной жизни появится поколение независимых и достойных людей.
Но счастье и надежды одной жизни так слабы и беззащитны перед той силой, которая движет странами и народами и которая видит в маленьком существе лишь строительный материал для целого, что они не оставляют следов в реке времени.
