— Генерал, я не притронусь к этим фруктам.
— Вот как, — ответил я. — Весьма странно, так как мне кажется, что вчера вы ели подобные фрукты.
— Да, генерал, — согласился он. — Это правда, вчера я их съел даже слишком много.
Не отвечая ему, я подошел к окну и бросил одну из фиг длиннохвостой ручной обезьяне, прикованной цепочкой к столбу во дворе. Она схватила плод и с жадностью его съела.
— Не уходите, приятель, — остановил я тюремщика, который попытался улизнуть, едва я повернулся к нему спиной. — У меня к вам есть одна просьба.
Некоторое время я беседовал с ним, одновременно наблюдая за обезьяной, и вскоре заметил, что той стало не по себе. Она принялась царапать себе живот и хныкать наподобие ребенка. Затем на ее губах появилась пена, она забилась в конвульсиях и через четверть часа (я следил по показаниям водяных часов) издохла.
— Кажется, этот инжир отравлен, приятель, — обратился я к тюремщику. — И поэтому ваше счастье, что вчера вы объелись фруктов. А теперь выкладывай, что тебе известно по этому поводу!
— Ничего, господин, — сначала отказался он, падая на колени. — Клянусь вам Христом, ничего. Я могу только догадываться. Эти фрукты были принесены одной женщиной, которую я видел однажды среди домашних людей Константина. И мне известно… — Он умолк.
— Что тебе известно, друг? Будет лучше, если ты быстренько расскажешь мне об этом, мне, которому здесь принадлежит вся власть.
— Мне известно, господин, и об этом знают во всем мире, что Константин был бы рад избавиться от этих своих дядюшек, которых он боится, хотя они и ослеплены по его приказу. Вот и все, что мне известно, я клянусь, что больше ничего не знаю…
— Возможно, до возвращения Августы ты вспомнишь чуть больше, — заключил я. — Поэтому я сейчас не стану тебя судить за происшедшее. Эй! Стража! Подойдите сюда!
Как только он услышал шаги солдат, спешивших на мой зов, этот человек рванулся к блюду с фруктами и, схватив плод инжира, сделал попытку запихнуть его в рот, но я в одно мгновение оказался рядом с ним, и через несколько секунд солдаты уже схватили его, а плод был отобран.
— Заприте этого человека в тюрьму понадежнее, — приказал я. — Обращайтесь с ним и кормите его хорошо, но обыщите как следует.
Следите также, чтобы он не причинил себе зла и чтобы ни с кем не мог разговаривать. Затем забудьте обо всей этой истории.
— Какое обвинение записать в регистрационной книге, генерал? — спросил офицер, отдавая честь.
— Обвинение в том, что он украл инжир, предназначенный цезарю и его братьям царственной крови, — ответил я и посмотрел в окно.
