— И это мой брат убегает от нас, от своего дома, подобно рабу, уличенному в воровстве, потому что предатель и лживая женщина его опозорили? — воскликнул он. — А я заявляю, что только кровью Атальбранда можно смыть это пятно, но не его золотом. И если надо будет, то я один попытаюсь это сделать и умру от его копий. Добавлю еще, что если мой брат Олаф откажется от мщения, то я назову его презренным существом.
— Ни один человек в мире не назовет меня так! — ответил я, вспыхивая. — И тем более Рагнар.
Так, под общие крики, после долгого мира на нашей земле, во время которого все воины вздыхали по битвам, было в конце концов решено объявить Атальбранду войну. Присутствующие поклялись, что они и подвластные им люди доведут эту войну до конца.
— Возвращайтесь назад к словоотступнику Атальбранду, — сказал мой отец посланцам из Лесё, — и передайте ему, что мы не принимаем его подачку золотом, а отберем у него все его богатство вместе с его землей и жизнью. Сообщите ему также, что мой сын Олаф отказывается от его дочери Идуны, так как в нашем доме не принято жениться на гулящих девках. Стейнару скажите, что он вор невест, и самое лучшее, что он может сделать, — это покончить с собой или же найти свою смерть в битве, ибо, если мы поймаем его живым, он будет брошен в яму с гадюками и принесен в жертву богу Одину, богу чести. А теперь — убирайтесь!
— Мы уйдем, — ответил один из посланцев. — Но прежде мы хотели бы сказать, что вы, Торвальд, и ваши люди сошли с ума. Некоторое зло действительно было причинено вашему сыну, хотя, возможно, и не столь большое, как вы считаете. И за это зло вам предлагается полное возмещение и рука дружбы, на которую вы плюете. Так знайте же, что могущественный конунг Атальбранд не боится войны, и на каждого человека, которого вы сможете взять в свою Дружину, он найдет двоих, которые поклянутся ему быть верными до смерти. Кроме того, он советовался с оракулом, и тот сказал ему, что никто из вашего дома не останется в живых.
— Убирайтесь сейчас же! — прогремел голос отца. — Иначе вы останетесь лежать здесь мертвыми.
И они ушли.
В этот день на сердце у меня было тяжело, и я попросил Фрейдису дать мне совет.
— Беспокойство витает надо мной, словно каркающие вороны, — обратился я к ней. — Не нравится мне эта война из-за женщины, которая ничего не стоит, хотя она и нанесла мне тяжкую обиду. Я боюсь будущего, так как оно может оказаться гораздо худшим, нежели все то, что случилось в прошлом.
