А потом похороны были, бесконечные встречи и разговоры. И вакуум вокруг — хотя очевидно, что убрать Яшу нужно было кому-то из местных, потому что с Москвой он сам дел не имел и, кроме Лешего, никаких партнеров у него в России не было, да и уехал он оттуда более десяти лет назад и больше никогда не возвращался. Даже Виктор, ближайший помощник Яшин, и тот ничего не знает, что, скорее всего, так и есть: Яша, хоть и доверял ему, но не всем же с ним делился. Жена могла знать, но вряд ли: в бизнесе, как и в криминале, жен редко посвящают в дела. А криминалом, насколько я знаю от Юджина, Яша не занимался тысячу лет — если не считать криминалом то, что когда-то, давным-давно, он отмыл деньги, предназначенные тобой на фильм и заработанные не совсем честным путем. А потом он построил схему, по которой мы нагрели Кронина на пятьдесят миллионов, и миллионы легализовал, проведя их через кучу фирм и компаний, все вложив в фильм как наши совместные деньги. А так — все чисто, официально, респектабельно, вместе с американскими партнерами, вовсе не имеющими отношения к мафии.
Юджин замолкает, и я думаю судорожно, что чего-то не хватает во всей этой истории — даже если он сейчас начнет рассказывать дальше, что-то важное отсутствует, большое звено. Ну конечно, могла бы и раньше догадаться! Он ведь мне не сказал, зачем полетел в Нью-Йорк, а я и не спросила, ничего не подозревая, а может, потому, что и раньше точно так же не спрашивала тебя, когда ты куда-то уезжал: чувствовала, что мне ни к чему это знать, не мое это дело, да и ты все равно ничего не скажешь. Но с тобой было одно — я была девятнадцатилетней девчонкой из другого мира, жившей с мужчиной почти вдвое ее старше, и не просто с мужчиной, а с влиятельным человеком в мире шоу-бизнеса и криминала. А Кореец, хоть и твой ровесник — ему тридцать семь весной исполнилось, — но у нас с ним отношения другие: мы с ним, в общем, из одного мира, и прошли через многое. Мне он мог бы и сказать все сам, без напоминания.
Именно поэтому, веря, что он скажет, если что, и еще потому, что нельзя было ждать ничего плохого, я только кивнула, когда он после разговора по телефону с Яшей — спокойно так говорил, и ничего не изменилось в его лице (я не наблюдала, просто посмотрела мельком, прекрасно зная, что он эмоции скрывать умеет дай бог) — сообщил, что надо кое-какие вопросы по бизнесу уладить и он улетит дня на три-четыре.
Кореец смотрит на часы, как бы показывая мне, что разговор пора заканчивать: вместе с ним Леший со своими людьми прилетел. Они сидят в гостинице, и надо ехать к ним. И кажется, намекает, что я с ним не поеду — тут-то он ошибается. Он вообще сейчас очень серьезен, и ощущение такое, словно от того Корейца, с которым я жила здесь последние полтора года, осталась только маска, а внутри он уже прежний, московский, Кореец. И что сейчас, после всего случившегося, я для него значу меньше — просто потому, что он решил, что ко мне это прямого отношения не имеет и он со всем разберется сам.
