После этого был созван Синедрион — собрание еврейских общин, которое должно было дать религиозное благословение принятым на предыдущем съезде решениям. Сами евреи отнеслись к этим мероприятиям по-разному — одни ликовали, увидев, что император хочет дать им новые права, другие считали, что он чуть ли не призывает весь еврейский народ к ответу за их «неправильную» религию. При этом Наполеон несколько раз принимал законы, ограничивавшие права евреев, но для тех, кто хотел обличить императора, важнее было подчеркнуть его связь с иудаизмом. Так что в этом отрывке тоже все основывается на фактах. Или почти все.
Понятно, что ни самому императору, ни еврейским общинам и в голову не приходило объявлять Наполеона мессией — «лжемессией», как написано в тексте церковного обращения. Сама эта мысль была бы смешна в рациональной Франции начала XIX века, но в русских церквях она звучала вполне убедительно — и фраза о лжемессии как будто замыкает круг, начатый упоминанием идолов и блудниц. Вывод, который не произносился напрямую, но напрашивался: грядет Антихрист, наступает апокалипсис!
Через год после того, как этот текст прочитали в церквях, два императора — российский и французский — встретились в Тильзите, обнялись и заключили мир. Как же так — православный царь обнялся с Антихристом?
Петр Андреевич Вяземский записал такой якобы имевший место разговор:
«Когда узнали в России о свидании императоров, зашла о том речь у двух мужичков. „Как же это, — говорит один, — наш батюшка православный царь мог решиться сойтись с этим окаянным, с этим нехристем? Ведь это страшный грех!” “Да как же ты, братец, — отвечает другой, — не разумеешь и не смекаешь дела? Наш батюшка именно с тем и велел приготовить плот, чтобы сперва окрестить Бонапартия в реке, а потом уж допустить его пред свои светлые царские очи”».
В 1812 году, когда русская армия отступала, а на небе сияла комета — еще один признак грядущего апокалипсиса, поверить в дьявольскую сущность Наполеона было очень легко.
На образ Наполеона-Антихриста работали самые разнообразные особенности военной жизни. Вот что пишет историк Николай Промыслов:
«Во время войны, в армии очень большая ценность — лошадь: она и спасет, и привезет продовольствие и боеприпасы. Поэтому французы оберегали своих лошадей. И на ночлег лошадей тоже стали заводить в церкви.
Это происходило и в Испании, и в России в 1812 году. В России к тому же населенные пункты редкие и небольшие. Деревянные строения, которые не погибали во время боев, разбирались на костры, и для ночлега солдатам оставались только каменные здания, а это чаще всего были те же церкви.
