В конце недели Фаина пошла в лесок за морошкой. Вся гопкомпания ее привычно покарауливала, оставив машины на опушке. Телохранители торчали то там, то сям, аки пни, россыпью, владелец замка тащился за Фаиною на почтительном расстоянии, кремлец скакал по кочкам, был к ней ближе всех. Набрав морошки, Фаина сорвала понравившийся ей аленький цветочек и двинулась в обратный путь. Кремлец, в цветочек вглядевшись, побагровел по-кирпичному, узнал червону руту и стал подъезжать: „Зачем тебе этот цветочек, красоточка?“ — „Мамику подарю, она сегодня из города в гости приедет“. — „Отдай его мне, а твоему мамику ребятки наемные орхидею из Выборга привезут“. — „На кой хрен мамику орхидея? Она полевые любит“. В конечном итоге кремлец червону руту получил, Фаина была девушка добрая, а пара телохранителей отряжены были в Белоостров собирать вдоль запасных путей полевые цветочки, коих там не на одно стадо. Собрали сноп, любой корове на радость, к дому Фаининому приперли и в собственные руки ей всучили. „Да вы что, мальчики, — вскричала Фаина, — с дуба упали?!“
Ночные скачки по окрестным колдобам да бакалдам возобновились; скакали с пеной у рта, готовы были в любое болото, во всякое багно; теперь ведь не просто катались, а с целью — клад всех манил, у кремлеца в ручонках загребущих алела неувядающая червона рута.
Надо тебе сказать честно: кремлецам везет. Балует их, монстров, чучел заболотских, Фортуна. Хоть и зародились они давненько, до нынешнего сверхнаглого, супернаянного состояния помогла им дойти именно Фортуна, везучесть их феноменальная. Знаешь, так и с людьми бывает: иной приличный человек только помыслит дурно, — глядишь, тут же наказан с лихвою! и так другой раз жестоко наказан! а какая-нибудь рядом живущая сволота тряпочная, ну полная сатана, как ни подличает, что ни вытворяет — всё нипочем. Говорят, от ведомства зависит, смотря в каком ведомстве человек состоит, если черт ему Тимур, а бесы команда, флаг ему в руки; а вот с кремлецами тем не менее неясно. По идее вся наша тошная сила — единый департамент; однако идея идеей, а кремлецы сами по себе.
В силу сказочной везучести нашел кремлец не один клад, а целых два: первый исторический на даче старинного финского генерала Маннергейма, давным-давно разграбленной, загаженной, затерянной в дальних лесах руине; второй — на даче известного некогда всем местного жулика, севшего в острог и затерявшегося в острожных перипетиях. Строил, строил жулик себе двухэтажный домище с размахом (а дело было давно, задолго до самоновейших кремлей — „крестов“ тюремно-правительственного стиля), а зверь обэхээсэс сидел, притаившись, и ждал. Как последний гвоздик забили, зверь прыг, жулика хап, а в дачу детский садик вселили. Однако клад зверь протюхал, а наш кремлец нашел.
