«Неужели настоящего видел?» — сомневался Шнырь, идя прочь по Никольскому переулку.
Через год попал он в нехорошую историю, впрочем, хороших и не ожидалось. Его преследовали, он скрывался, бежал и однажды, вскочив в трамвай, обнаружил, что и они вскочили за ним с передней площадки. «Ничего, спрыгну незаметно на повороте». Алый граненый трамвайчик с открытыми дверьми, полный граждан, прозвенел мимо знакомого ларька на углу Подьяческой и Никольского, двинул на другой берег. Но пробираясь к двери, проталкиваясь, сделал он, уже у подножки, неверное движение, не надо бы прыгать, а что делать, прыгну, уйду, он промедлил лишних пару секунд. «Стой!» — услышал он крик, знакомый голос, и уже прыгнув, успел повернуть на голос лицо, его уже затягивало под колеса, когда он увидел на мосту через Фонтанку своего комиссара-понтифика, взгляды их встретились. «Узнал меня!» — подумал Шнырь весело, и всё было кончено.
Вскоре рельсы сняли, мост разобрали, от него остались только два гранитных выступа на двух берегах реки; Клюзнер иногда, идучи из гостей из дома 34 к себе (а жил он возле левобережного дома Толстого, городского Януса с двумя парадными фасадами на набережную и на улицу Рубинштейна, бывшую Троицкую) белой ночью, останавливался у парапета выступа правого берега и смотрел в воду, прежде хранившую, плавно следуя к дому его детства, тень трамвайного моста.
Глава 9
ПРИВИДЕНИЕ ПРАБАБУШКИНОЙ КРОВАТИ
Учреждение находилось накануне ликвидации. Лишь спустя некоторое время Сарториус понял, что предназначение к ликвидации иногда может оказаться наиболее прочным, даже обреченным на вечное существование. Это учреждение находилось в Старом Гостином дворе на антресолях, где некогда хранились товары, боящиеся сырости. Лестница из того учреждения спускалась вниз — в каменную галерею, окружавшую весь старинный торговый двор.
Андрей Платонов
По обыкновению, тащившие кроватную раму с сеткою Толик с Мотылем уложили ношу свою на пустые ящики и уселись посередке, а Абгарка с карликом примостились по бокам. То были предполучечные дни маленьких кружек, на большие денег не хватало. Абгарка вместе с Толиком должен был смонтировать несомую сетку вместо забракованной заказчиком, карлик нес документацию в затертой картонной папке с одним оборванным шнурком-завязкою. А Мотыля взяли с собой в качестве носильщика (к тому же заказчик в соответствии с договоренностью с начальством кроватного цеха должен был бартерно выдать ему новый большой совок для стружки и мусора, а может, и метлу); к тому же, карлик обожал таскаться вместе с двухметровым (ну, разве что чуть больше) Мотылем, они хорошо оттеняли друг друга, карлик приходился мусорщику-разнорабочему в аккурат по колено, ну, разве что чуть выше; неординарность их пары способствовала успеху всякого щекотливого дела, вроде нынешнего, с заменою бракованной сетки.
