Как-то утром я подъехал к Казанскому вокзалу. Занял место на стоянке, она была ближе к тротуару, а напротив, у Южного моста, стояли извозчики. Сытые рысаки, пролетки с дутыми шинами стояли и ждали пассажиров. Наконец прибыл курьерский поезд, и на площадь вылился огромный людской поток.
Как и раньше, извозчиков брали нарасхват, а мы стояли без дела, хотя теперь тоже зазывали людей, предлагали прокатить с ветерком.
Еще издали я заметил на тротуаре двух прилично одетых мужчин в фетровых шляпах. Они остановились, о чем-то оживленно спорили, потом, ударив по рукам, разошлись в разные стороны. Один, помоложе, направился к извозчикам. Он выбрал, казалось, самого сильного рысака и сел в пролетку. Ко мне подошел человек с бородкой.
— Здравствуйте, — приветствовал он. — Вы свободны?
— Садитесь.
Пассажир сел.
— Вы отвезете меня в Богородское. Только я перед вами поставлю одно условие. Перегнать этого рысака и доставить меня домой быстрее моего товарища, который поспорил, что он на извозчике скорее доберется до Богородского. Задача ясна?
Я улыбнулся:
— Ясно, конечно.
— Так что вы уж постарайтесь. Я ведь инженер, поклонник техники, не подведите.
— Постараюсь.
С Каланчевской площади на Краснопрудную улицу мы выехали одновременно. Мой «рено» рвался вперед, и рысак, красиво гарцевавший, скоро оказался позади. Мой пассажир довольно улыбнулся.
Мы уже проскочили Сокольнический круг, вылетели на Богородское шоссе. Извозчик отстал от нас намного. Казалось, цель близка. И надо же было тому случиться: вдруг что-то попало в мотор моего «рено». Он закашлял, зачихал, и… машина стала. Инженер вместе со мной выскочил из кабины. Я поднял капот, стал искать причину неполадки и не мог найти.
Мимо нас с гиком пронесся извозчик. В пролетке — хохочущий приятель моего инженера.
Неполадку мы все же устранили, и инженера я доставил домой.
— Ничего, товарищ, — сказал он мне на прощание. — Ничего. Все равно победа будет за техникой. Будут еще у нас свои хорошие автомобили. Будут.
1930 год
Весной в США, у фирмы «Форд» было закуплено двести легковых автомобилей, которые предназначались для московского такси.
Легковая машина «форд» представляла собой четырехместный лимузин. Причем водитель был изолирован от пассажиров застекленной перегородкой, в которой была маленькая форточка; через нее и происходило общение шофера с клиентом.
В салоне было четыре места, три — на заднем сиденье, а четвертое — на откидном стуле, последний был приделан около задней правой входной двери.
