Тут я простоял опять недолго. Во время стоянки услышал, как Кремлевские куранты на Спасской башне отбили полночь. Наступил Новый, 1935 год.
Мой пассажир привел с собой такого же молодого человека, и пассажиров стало трое.
— А теперь, шеф, в первый Тверской-Ямской переулок. Знаешь, где находится фабрика «Дукат»?
Автомобиль мой остановился напротив фабрики, на углу теперь уже несуществующего Табачного переулка.
Часы показывали десять минут первого. На улице ни души. Все сейчас сидели за праздничным столом, поздравляя друг друга с Новым годом. В воздухе резко потеплело, повалил густой, мокрый снег.
Мои клиенты вышли из машины и со словами: «Шеф, мы с тобой в расчете», — пошли прочь.
Я выскочил из машины, догнал их.
— Вы дурака не валяйте, платите деньги за проезд.
Все трое обернулись.
— Так тебе, милейший, мало заплатили? — И тут я получил сильный удар в ухо, такой, что в глазах потемнело.
— Ах вы мерзавцы, драться задумали!
Я схватил одного парня крепко за шиворот, а другой рукой хотел достать свисток, поднять тревогу, позвать на помощь.
Но свисток мне достать не удалось, что-то теплое потекло по моей спине, и я потерял сознание.
Очнулся я уже в хирургическом корпусе № 10 больницы имени Боткина. Лежал в довольно темной узкой комнате.
Впоследствии я узнал, что это был изолятор, куда помещались безнадежные больные.
Удар ножом мне пришелся между ребер в спину, на уровне правого легкого. Рана была квадратной. Удар был настолько силен, что кортик прошел сквозь меховую шубу, одежду и глубоко вошел в легкое.
Не знаю, как назвать моих бывших пассажиров, хулиганами или бандитами, но они предусмотрительно на месте преступления не оставили никаких следов и скрылись. Разыскать их не удалось.
Когда я стал выздоравливать, ко мне в больницу, по подозрению, милиция приводила до десятка молодых парней. Но я не мог никого опознать.
Состояние мое было настолько тяжелым, что меня оперировать взялся искуснейший хирург, профессор Алексей Дмитриевич Очкин. Он и спас меня.
Три месяца пролежал я в больнице. Перед выпиской ко мне пришел Алексей Дмитриевич Очкин, он осмотрел меня и на прощание сказал:
— Это счастье, Евгений Васильевич, что у вас оказался крепкий организм. Он вынес все испытания отлично. Обязательно занимайтесь спортом.
После больницы и небольшого отдыха я снова стал работать, сел за руль такси. И, помня слова профессора Очкина, я сделал спорт своим постоянным занятием.
1936 год
…Наконец-то получил новую, советскую машину и я. Перед тем как сесть за руль, я тщательно осмотрел автомобиль. На никелированной облицовке радиатора в овале красовались три буквы — ГАЗ.
