Таламани был сравнительно молод. Черты лица у него были расплывчатые, а манеры подчеркнуто учтивые, почти угодливые — прямая противоположность качествам, которые ценили обитатели горной деревушки. До сих пор по отношению к нему проявляли вежливость, так как гостеприимство считалось обязательным в Фолиньяцаро, но нельзя было допустить, чтобы какой-то чужак отнял у местного жителя девушку, давно ему обещанную.
Одиноко сидя за столом, Эузебио скромно пил свой аперитив, делая вид, что не замечает окружающей враждебности. Онезимо, высокий и толстый субъект, сохранивший от своего прежнего ремесла дровосека чудовищные мускулы, не выдержал и приблизился к его столику. Все в зале насторожились.
— Синьор Таламани, это правда, что вы собираетесь жениться на Аньезе Агостини?
Любезно и чуть-чуть заносчиво, Таламани подтвердил:
— Да, это верно.
Онезимо потряс головой, как бык, осаждаемый мухами на летнем пастбище.
— Но это невозможно…
— Почему же, собственно говоря?
— Потому, что она вас не любит!
— Откуда вам это известно?
— Она ведь любит Амедео Россатти.
Тут Эузебио заговорил таким презрительным тоном, что многие из присутствующих почувствовали, как их мышцы напрягаются.
— Этого маленького карабинера? Вы, вероятно, шутите! Впрочем, я ведь не увожу ее силой! Аньезе согласна на наш брак…
— Ее заставляет отец.
— Дорогой Кортиво, позвольте вас спросить: какое вам до всего этого дело?
Кортиво громко запыхтел, борясь с желанием схватить миланца за загривок и хорошенько встряхнуть.
— Аньезе родом из Фолиньяцаро.
— Ну и что?
— А вы… вы чужой человек в наших местах.
— Ну и что?
Онезимо не обладал тонким знанием диалектики и не нашелся, что возразить. Таламани воспользовался этим, чтобы бросить несколько лир на стол, встать и сказать с самодовольным видом:
— Вот, возьмите, мой друг, и занимайтесь собственными делами, так будет лучше для всех.
Он уже дошел до двери, когда хозяин кафе догнал его и, положив ему руку на плечо, заставил обернуться.
— Синьор Таламани, вы, конечно, умнее меня, но я вам скажу одну вещь: если вы будете настаивать на браке с Аньезе Агостини против ее воли, произойдет несчастье!
Эузебио довольно резко освободился из его рук и ответил, ухмыльнувшись:
— Поживем — увидим!
Он не подозревал, что скоро уже ничего не будет видеть.
