— Если мое предложение вас оскорбляет, можете уйти. Мне вы ничем не обязаны…
Я посмотрел на ворота — символ — спокойствия и надежности. Тени на улице сгущались. Из дома вышла Эмма: ее белые волосы затмили собой последние светлые пятна сада. Она шла, покачивая бедрами, словно предлагала себя первому встречному.
— Годится, — пробормотал я, — Остаюсь.
Слова эти чуть не ободрали мне глотку — до того явственно я ощущал, какую совершаю глупость.
Прошло несколько дней. Дом был по-прежнему погружен в какое-то сонное оцепенение. Эта хибара жила собственной, почти человеческой жизнью. Из всего, что меня окружало на протяжении всей этой истории, только она по-настоящему меня успокаивала, только она создавала ощущение безопасности и уюта.
Работенка не слишком утомляла. В мои обязанности входило транспортировать старика, когда ему хотелось подышать воздухом. Он был легким, как пушинка, что, кстати, для инвалида большая редкость. Я поднимал его на руки и нес в сад, на шезлонг. Его медленное дыхание щекотало мне ухо, и от него исходил пресный запах старости, как от пустых флаконов, в которых когда-то давным-давно хранились духи.
По мне — так он был хороший старикан. На второй день он дал мне тысячу франков, которую с трудом выудил из кармана. Его внимание мне польстило. Иногда он мне улыбался — одними глазами, потому что мышцами лица почти не владел.
А вот со жратвой дела у него обстояли из рук вон плохо. Пищу приходилось измельчать до крошек, и жевал он их целую вечность. Но я проявлял к нему небывалое терпение, и мне порой даже нравилось чувствовать себя заботливой мамашей.
В свободное время я почитывал детективы, которые с утра до вечера заглатывала Эмма. Она только этим и занималась: каждый вечер Бауманн привозил ей из города новую стопку книг, Это была не баба, а сущий книгоед. Ох и любила она встряску с мурашками! Ух и ждала, когда часы пробьют полночь и из-за угла появится книжный убийца! А уж преступления в «замкнутом пространстве» — те она вообще щелкала, как орехи.
Мне достаточно было лишь выбрать из кучи. Книжки эти валялись по всему дому и даже на лужайке. Бери да читай! Настоящий книжный дебош.
Робби, не будучи большим интеллектуалом, «починял» разные мелкие штуковины и готовил жратву. Видимо, Бауманн вообще не знал, что такое денежные затруднения, если держал у себя таких трутней, как мы!
Уезжал он утром, довольно рано, и возвращался в конце дня, совсем как бравый промышленник, который каждый божий день отправляется в свою городскую контору и после трудов праведных спешит поскорее глотнуть свежего воздуха.
