— Они не ладили, это не секрет. Слишком были разные. Он попроще на жизнь смотрел, знал, чего хочет от жизни. Жена, музыка, одежда — в сущности, очень скромные желания. А она… Ты не подумай, я не в упрек, только трудно им приходилось, адски трудно… Да что говорить: ты сам знаешь это лучше меня…
«Хотел бы знать», — уточнил я про себя.
— Ведь вы с Ниной… Я хочу сказать, что вы, конечно, давно знакомы…
Знак полувопроса, повисший в конце, оставлял лазейку, и хотя «ежегодные поездки» давали мне право ответить утвердительно, я предпочел промолчать.
— Понимаешь, старик, так получилось, что ближе этих ребят у меня никого нет. — Вадим откинулся на спинку сиденья. — Мы не виделись по полгода, по году, но я всегда знал, что меня здесь ждут, что мне будут рады. У меня ведь не так много друзей… Их и не может быть много. Не спорь, тебе этого не понять. И никому не понять… Ну да ладно, опять я не о том. Семейные неурядицы — дело внутреннее. Возможно… скорее всего они бы развелись, но и тогда оба остались бы моими друзьями. Оба, — подчеркнул он. — Я хочу, чтобы ты это знал. Я к тому, что… Имей в виду, я не дам Нину в обиду. Она жена моего друга. Если ты решил поразвлечься, учти… — И незаконченное предупреждение прозвучало довольно грозно. — Не рассчитывай, что после смерти Сергея, — слово «смерть» ему не понравилось, и он изменил формулировку, — что после его гибели за Нину некому заступиться.
Теперь он высказался полностью, и я, признаться, вздохнул с облегчением: нравоучения, даже когда они облекаются в столь корректную форму, оставляют неприятный осадок. Разумеется, забота о жене погибшего друга объяснима, а решимость постоять за нее заслуживает всяческого уважения, но не ожидал же он, что в ответ я начну бить себя кулаком в грудь и вопить о своей порядочности.
Однако уже в следующую минуту я пристыдил себя: «Никто и не просит тебя стучать кулаком в грудь. Человек к тебе со своей бедой, со своими сомнениями, а ты сразу в бутылку…»
Время шло. Рядом со мной сидел близкий друг Кузнецова, и пусть мне тоже не по душе было слово «смерть» — как, впрочем, и слово гибель, — я адресовал Вадиму вопрос, который задавал себе чаще других:
— И все-таки непонятно, как это могло случиться? Он что, плохо плавал?
— То-то и оно, что нет, — сразу откликнулся Вадим. Он явно обрадовался возможности сгладить впечатление, которое оставила его проповедь. — Плавал Сергей превосходно.
— Может, неважно себя чувствовал? — предположил я. — Или ногу судорогой свело, так тоже бывает.
