- Живы, шайтаны! Ребята, я так рад! - Когда батальон сдался, Дауд сразу перешел к своим. - А я нарощно сюда приехал посмотреть, что тут у вас.
- Да хреново. Не знаем, шо дальше. Из Назрани отпустили, а шо теперь... - пыхтел заспанный Батя.
- Товарищ капитан, - обратился Дауд к Иванцову, - я попробую договориться, довезти ребят до границы с Осетией. Там ваше командование...
- Ну что ж, действуйте, - отозвался тот.
Ребята следили, как Дауд, мелькая в разных концах двора, с кем-то разговаривал, просил, убеждал. Утренние ингуши приехали на самосвале добирать вещи, мебель, всякую рухлядь, связываться с делами разрушенного батальона никому не хотелось. Как Дауду удалось уговорить своих, осталось тайной. Он снова подбежал к ребятам:
- А, шайтаны!.. - хлопнул по плечу дагестанца. - Живучаи вы. Сколька народа побили, в заложники взяли, поселок пожгли, а вы чистанкие ходитэ. По войне - как по бульвару. Везунчики, да-а?! - Дауд рассмеялся. Он искренне радовался, что те, с кем долго жил под одной крышей, - вместе радость и печаль, - были живы.
А Большов смотрел на мелькавшего во дворе огромного, усатого, белозубого красавца, любовался его добродушной силой, красотой и благородной осанкой. Сашка угадывал в этом человеке породу: такую походку, взгляд самому приобрести невозможно - это передается по крови от предков.
Взвод, пополненный женской половиной с довеском, разместился на самосвале. Дауд прикрыл их брезентом, чтобы не заметили на постах. И самосвал, чихнув синим дымом, покатил в сторону Владикавказа. Сашка нашел щель в брезенте и в последний раз, даже с какой-то щемящей грустью, смотрел на удаляющиеся, ставшие на миг родными стены батальона. "Прощай, Осетия! Прощайте, горы! Домой!"
Машина прокатила мимо умершего поселка: повсюду валялись скелеты заборов. Изуродованные дворы, обугленные деревья, потоптанные огороды остались сиротами. Выжженные глазницы домов, вчерашние окна, слепо смотрели в синие дали. От безобразия войны солдатам стало жутко. Дорога вырвалась на простор и понеслась в сторону восхода, а самосвал минут через пятнадцать вдруг резко затормозил.
- Приехали, - крикнули из кабины.
Дауд сорвал маскировку:
- Выбирайтесь.
Недавно прошел дождь. В лужах дрожало отражение неба, мягкая земля уступчиво проваливалась под ногами. Из самосвала что-то крикнули, Дауд ответил по-своему, махнул рукой. Машина укатила, а он остался.
- Там, - показал прапор в сторону поля, - ничэйная территория. Прострэливаэтса со всех сторон. Но нэчего делат. Идти здэс. На той сторонэ замэтят - стрелят свои не станут. У вас дэти. - Тут он потемнел лицом.- Мою жену и дощь во Владикавказе взяли в заложники... Ну, пора прощатса.
