Тойас сочувственно кивнул. Последние три года он посылал запрос на разрешение посетить Маунтин-Кения-парк. Он хотел видеть Kere Nyaga[2].
Лавдей чихнула:
— Простите, аллергия, — извинилась она, сморкаясь. — Они аннулировали мою заявку.
— Почему?
Тойас остановился перед большим компьютерным монитором: скрученные цепи и полосы сплетаются друг с другом, у каждого изгиба буквенные и цифровые обозначения. Он поднял глаза к надписи вверху: сегмент гена человека, L14d.
— Люди не стремятся на природу. Парк закрыли. И не только его. Не осталось места, куда можно было бы сбежать. Слишком много людей-крыс. Нам следует избавиться от крыс.
Тойас вскинул голову и пристально уставился на дверь кабинета. Последнее заявление прозвучало как-то странно: то ли зловеще, то ли отчаянно. Он вспомнил опасения Клэнси. Неужели тот прав, и она создала новую болезнь? Вряд ли, конечно: малейший намек на подобное событие должен вызывать сотни проверок системы… но, может, она придумала, как обвести отдел безопасности вокруг пальца.
Он сунул руку в карман, нащупал комп и нажал кнопку экстренного вызова полиции. Сейчас спецотряд изолирует здание. Видимо, одному детективу не под силу отговорить эту особу от самоубийства. Вскоре десятки экспертов начнут изучать ее заметки и память компьютера, проверяя все, над чем она трудилась за время пребывания в лаборатории.
— Поэтому вы решили покончить с собой? Потому что лишились летнего отдыха?
— Нет. Дело не в этом.
Зловещие нотки в ее голосе куда-то испарились. Сейчас он казался просто измученным.
— Эксперимент не удался. Я думала, что решила проблему, но ничего не вышло. Я не смогла изменить крысу. Врачу Крыса, исцелися сам!
— Бливинс сказал, что вы работали с голубями.
Ринна рассмеялась.
— Эти дурацкие голуби! Знаете, чего требовал от меня город? Сделать, так, чтобы голуби не гадили повсюду! Миллионы долларов в год тратятся на очистку зданий. Они заключили со мной контракт на изменение этой неприятной привычки голубей. Думаю, я решила эту проблему. Голуби — неряхи. В отличие от кошек. Разрез там, соединение здесь, и все голуби начнут закапывать свой помет в землю. Нет, мой личный эксперимент я поставила на себе. И он провалился. Я генетически резистивна.
— Как это понимать? — переспросил полицейский, в основном, чтобы заставить ее говорить, пока не подойдет подкрепление.
Она опять чихнула.
— Гены не всех людей податливы. Некоторые сопротивляются мутагенным факторам лучше, чем остальные.
