Кривоград, или часы, по которым кремлёвские сверяют [журнальный вариант] | страница 61

— Костя, посмотри-ка, — я тронул моего спутника за рукав и указал кивком на подозрительную машину.

— А, это Курагин, директор наш, — небрежным тоном объяснил тот. — Сидит и засекает, кто во сколько на работу придет. Делать ему больше нечего, идиоту.

Он отпер дверь, и мы вошли в промерзшее за ночь помещение отдела. Костя снял пальто, натянул перепачканный старый свитер и отправился в подвал. Вдруг я услышал целый шквал громогласных проклятий и, решив, что случилось неладное, поспешил на помощь Косте.

Петухов стоял на краю люка, смотрел вниз, в подвал, и бранился на чем свет стоит. А там, в подвале, весь пол был залит зловонной канализационной жижей.

— Странно, — заметил я. — Ночью тут никого не было. Откуда же такая лужа взялась?

Пыхтя и ругаясь, Костя полез под лестницу, ведущую на второй этаж, и вытащил из-под нее несколько завалявшихся кирпичей. Затем спустился вниз и начал раскладывать кирпичи в вонючей луже, на расстоянии шага один от другого.

— Значит, где-то ниже по течению труба засорилась, — рассудил он. — И сюда течет говно из соседнего дома, понял?

К четверти девятого особняк наполнился хлопаньем дверей и топотом ног. Коллектив спешил на службу. Я сидел за Костиным столом и от нечего делать перебирал лежавшие на нем бумажки. В основном то были черновики газетных объявлений, призывающих беречь рабочее время, экономить каждую его минуту, не допускать простоев и крепить дисциплину.

Наконец вошел Утятьев с залепленной пластырем щекой; он грустно поздоровался со мной, отводя глаза в сторону, и принялся протирать очки. Следом появился человек в аккуратном пальто и ондатровой шапке. Был он худ, невысок, но от него исходила внятная энергия напора и власти. Он поздоровался с Утятьевым за руку, кивнул привставшей Гликерии и вопросительно уставил на меня свои черные, слегка навыкате, начальственные глаза.

— Это наш новый сотрудник, — поспешил объяснить Утятьев. — То есть, виноват, кандидатура на вакансию Гершензона. Он физик, работал в Москве… Лева, это наш директор, товарищ Курагин.

— Очень приятно, — промолвил я.

— После обеда — ко мне — с Утятьевым и всеми документами, — отрывисто сказал директор. — Что еще за дрова на батареях?

— Сушатся дрова, — объяснил возникший в дверях Петухов. — Иначе котел не растопить.

— Уберите, — велел Курагин. — Здесь вам учреждение, а не дровяной склад.

— Леонтий Федосеич, они ж мокрые насквозь…

— Тогда сушите у себя дома. А отсюда уберите. Ясно?