Кривоград, или часы, по которым кремлёвские сверяют [журнальный вариант] | страница 57

— А как называется твой роман?

— «Преступление и наказание».

— Интересно, — сказал я. — Только мне кажется, если не изменяет память, у кого-то из классиков такое название уже было. У Толстого вроде бы…

— Очень может быть, — кивнул Костя. — У нас, в Кривограде, Толстой в спецхране, потому что он непротивленец. Достоевский там же, потому что мракобес. Я давно мечтаю их почитать, да достать негде…

— Погоди, как же так? Их даже в школе проходят.

— Ага, проходят. По учебнику. А сами книги — в спецхране.

Вздохнув и машинально почесав вымытую голову, Костя продолжил.

— Короче говоря, я на этом своем романе уже поставил крест. Не возьмет его издательство, там всё глухо, как шесть пик. И я решил было написать роман о декабристах, все-таки революционеры, может проскочить. Стал собирать материал, увлекся шибко этим делом и понял, что надо брать шире, начинать с Наполеоновского нашествия. Здоровенный роман должен получиться, в четырех книгах, в меньшее не уложусь. Только как представлю, какую ахинею мне рецензенты понапишут, так просто руки опускаются, матка опускается, и все-то мне становится по фигу…

— А тебе что, главное — прославиться и заработать? — спросил я в упор.

— Если честно, то не мешало бы. Да ладно, перебьюсь как-нибудь. Или попробую совершенно нейтральную штучку написать, такую, чтоб не придрались. Скажем, о феодальной Испании. Представляешь, один чувак начитался рыцарских романов и спятил на этой почве. Надевает доспехи, садится на коня и едет искать приключений на свою задницу. А с ним оруженосец, тоже придурок редкостный. Рыцарь тощий, как палка, а оруженосец толстый, как бочка. Думаю, очень забавно получится. И начало уже готово, — он процитировал наизусть. — Досужий читатель, ты и без клятвы можешь поверить, как хотелось бы мне, чтобы эта книга, плод моего разумения, являла собою верх красоты, изящества и глубокомыслия. Но отменить закон природы, согласно которому всякое живое существо порождает себе подобное, не в моей власти. Ну как? Не слабо закручено?

— Ты только не обижайся, — сказал я, — но мне кажется, нечто подобное я уже читал.

— Про декабристов или про рыцаря с оруженосцем?

— Да нет, про тебя. Кажется, у Морхеса есть рассказ… Там писатель пишет-пишет, а эта книга давно уже написана.

Костя помрачнел.

— Ну ее на хер, эту литературу, — буркнул он с ожесточением. — Откуда мне знать, что написано, а что нет. Вот ты говоришь, Моркес. А я про такого вообще впервые слышу. Нет, пора мне завязывать с этим делом.