Кривоград, или часы, по которым кремлёвские сверяют [журнальный вариант] | страница 15

— Более-менее, — ответил я, чтобы не огорчать Утятьева.

Тут подали трап, и мы вышли из самолета вместе с беспокойной, прущей напролом оравой пассажиров.

Я увидел, так сказать, новое небо и новую землю. Небо застилали черные тучи, землю покрывал смешанный с копотью снег. Промышленность старалась вовсю.

Аэрофлотская пастушка собрала пассажиров в гурт и повела к зданию аэропорта.

— На таможне, брат, не волнуйся, — заговорил Утятьев, шагая рядом со мной по зальделому бетону. — Ежли будут чего отбирать, отдай добром, не связывайся, нехай подавятся. А я тебя потом возле справочной встречу.

— Вы сказали, на таможне? — мне показалось, что я ослышался. — На какой такой таможне?

— Известно, на какой. На нашей, кривоградской. Я-то отдельно пройду, потому как я командированный. А ты не волнуйся. Ежли чего найдут, просто отберут, ничего тебе не сделают.

— У меня и находить-то нечего, — ошарашенно промолвил я.

Действительно, я не вез ни наркотиков, ни оружия. Не имею такой привычки.

— Ну вот и славненько, — обрадовался Утятьев.

Мы вошли в здание аэропорта через широкие стеклянные двери. В багажное отделение мы с Утятьевым не пошли, поскольку вся наша ручная кладь, портфель и чемоданчик, находилась при нас. К барьеру с вывеской «Таможенный контроль» выстроилась мощная, навьюченная, на версту пахнущая колбасой очередь. Я пристроился в хвост. Утятьев ободряюще похлопал меня по плечу и свернул куда-то налево. Там, где барьер заканчивался турникетом, он предъявил таможеннику паспорт и командировочный бланк; тот прочитал, сличил фотографию и кивнул, пропуская Утятьева на его малую родину.

Между тем возле столов, где шел досмотр, произошла заминка и разгорелась свара.

— Как это нельзя?! Почему это нельзя?! — надсаживалась дородная женщина в нейлоновой шубе и люрексном платке.

— Сказано вам, полукопченую нельзя, — меланхолично парировал молодцеватый таможенник, роясь в ее чемодане.

— С каких это пор?!

— А вы не кричите, не кричите, я при исполнении.

— А я не кричу, я спрашиваю, почему нельзя полукопченую?!

— Согласно постановлению, — заученно отвечал таможенник.

— Какому такому постановлению?

— Постановлению горсовета. Нельзя полукопченую колбасу ввозить, русским языком вам говорят, запрещено.

— Люди!! — патетически воскликнула женщина, воздев руки и обращаясь к очереди. — Что ж это такое делается?!

Но люди в ответ загомонили, требуя не задерживать очередь и кончать базарить.

— А вы пройдите к нашему бригадиру, — предложил таможенник. — С ним и разбирайтесь. А мне что, я человек маленький… Не-ет, колбаску оставьте пока. Оставьте-оставьте, никто ее здесь не съест.