Все племена будут презирать нас. Про наших детей будут говорить: «вот сыновья тех, кто предал священный тотем». Но Атси взглянул на них хмурым, полным страдания взглядом, хотя голос его был мягок, когда он отвечал на их упреки: — Не поднимайте голосов против меня. Я должен поступить так, как говорит мне сердце. Я ли не знаю, как будут судить обо мне за то, что я собираюсь сделать. Но сейчас у меня нет слов, которыми я мог бы оправдать мое намерение. Больше Атси не сказал ничего, и люди покинули его. Закутанный в рваное тряпье,
молча сидел он у раздуваемого ветром полупотухшего костра.
***
Когда в деревню приехал доктор со своим могущественным волшебным ящиком и увидел, в каком состоянии был народ нумипу, даже белый доктор был поражен. Он хмуро взглянул на двух охотников, бродивших по деревне в нетерпеливом ожидании результатов лечения. — Плата! — зарычал он на них. — Нет! Я не возьму с вас никакой платы. Вы вовлекли этих бедных больных и несчастных индейцев в позорную сделку. И доктор начал работать день и ночь, не
покладая рук. Он пытался задержать распространение страшной болезни. Но как он ни старался вылечить всех больных, все-таки несколько человек умерло. Тогда шаманы рассердились. Они наверно убили бы белого доктора, если бы Атси строго не запретил им это. Он сказал: — Белый шаман не похож на тех двоих, которые привели его сюда. А если некоторые
из нас перешли через реку душ, то это только потому, что филин уже кричал над их домами с наступлением ночи. Значит, настало время отправиться им в последнее странствие, в страну мрака. Мало-помалу упорная болезнь отступала перед волшебством белого человека. Атси
тоже не щадил себя. Во всем помогая доктору, он проводил время без еды и без сна. Он беспрекословно делал все то, что приказывал ему доктор, хотя и не понимал значения коробочек, наполненных коричневыми и белыми шариками, или странно пахнувших бутылок с горькой на вкус жидкостью. Когда некоторые из молодых мужчин настолько окрепли, что могли уже ходить, они стали выезжать с оставшимися сетями на рыбную ловлю и приносить в деревню лососей. Племя повеселело и в радостном ощущении возвращающегося здоровья мало-помалу стало забывать о мрачной участи, еще так недавно грозившей им. Только Атси ничего не забыл, Ничего не забыли и белые охотники, все время думавшие только об одном — о священном орле. Как только болезнь пошла на убыль, они снова явились к Атси напомнить ему