Гендерсон весь побелел от сильнейшего гнева. Два месяца он терпел надменность проповедника, запертый вместе с ним в тесных пределах звездолета, и терпеливо выслушивал его проповеди, не позволяя себе сердиться ради спокойствия на корабле. Но сейчас он был опять под открытым небом, и ему надоела дерзость, и он не намеревался больше сносить ее.
— Вот как? — ядовито спросил он. — Ну, так я тоже участвую в этой экспедиции. Откуда вы знаете, что бог не послал меня, чтобы помешать вам?
Чарли окончил съемку подводного превращения зверька и отошел от берега, складывая свой подводный съемочный аппарат. Он подошел вовремя, чтобы увидеть, как Уинтон ударил старшего инженера по лицу, бросив проклятие, которое заставило бы его разразиться часовым поучением, если бы он услышал его от кого-нибудь из них. Он увидел, как Уинтон повернулся и побежал, но не так, словно убегая прочь, а словно торопясь сделать что-то в порыве внезапного нетерпения.
* * *
Через десять минут Гендерсон кончил объяснять, чем так расстроен проповедник. Они лениво лежали на берегу, глядя в воду, рассеянно отмечая ту или другую интересную форму жизни и любуясь отражением заката в водяной ряби.
— Хотелось бы мне пожевать травинку, — произнес Гендерсон. — Тогда было бы похоже на то, как я смотрел на реку, когда был мальчишкой. Но этот пластикат на лице не дает мне ничего взять в рот.
— А травинка может оказаться ядовитой, — Чарли провел рукой по яркой, свежей зелени. Трава была тонкая, жесткая, с узкими, круглыми листьями, как бывает на болоте. — Это не настоящая трава. Это и не настоящая Земля, ты же знаешь.
— Знаю, но хотел бы забыть. И хотел бы я знать, что сейчас делает этот червяк, Уинтон. — Гендерсон перевернулся на спину, лениво глядя в небо. — Я теперь допек его. Заставил действовать в открытую. Больше он не будет принимать со мною своего надутого снисходительного вида. Может быть, он даже будет теперь называть меня Гендерсоном, а не Гарри.
— Не требуй слишком многого. — Чарли сорвал травинку и рассеянно пытался покусать ее, но ему помешала прозрачная пластикатовая пленка, защищавшая его от местных микробов и фильтровавшая воздух при дыхании. Он отбросил травинку. — Как мог этот червяк стать миссионером? У него все в порядке, он только не умеет водиться с людьми. А для его работы это — не помощь.
— Очень просто, — ответил Гендерсон, глядя в темнеющее, розовое и фиолетовое небо. — Его уговорили стать миссионером для того, чтобы ему захотелось улететь подальше. Только не говори ему. Он думает, что был избран за красноречие. — Он снова повернулся ничком и поглядел на реку. Теперь она была холодного темного цвета, с серебристой рябью. — Туч над горами все больше. А эти облачка над головой могут сгуститься и пролиться дождем. Если река будет продолжать подниматься, то может произойти наводнение. Может быть, нам придется сдвинуть корабль.
