Рим, пригнувшись, тоже нацелился на меня бутылкой.
— Ага, вот до чего дошло! — прорычал он и ударил своей бутылкой о край стола. Этого еще не бывало.
— Рим! — закричал я в ужасе. — Мы ведь были друзьями с детства!
Пятясь, я отступал к стенке, и бутылка выпала у меня из рук. Рим приближался, свирепо выставляя вперед иззубренное стекло, словно примериваясь ударить меня, но в последний момент отшвырнул бутылку и припечатал мне челюсть одним из лучших своих ударов.
И тогда я на некоторое время покинул кабину и унесся в блаженные просторы обморока.
Когда я очнулся, Рима не было. Не знаю, сколько времени я отсутствовал, 5 минут или 10.
Я чувствовал себя слишком скверно, чтобы идти за ним. Я встал со стоном, погоревал над собой и снова улегся, на этот раз на койку. Голова у меня разламывалась, и не только от пива.
Впервые в жизни я ощутил угрызения совести. Почему — не знаю. Их должен был бы ощущать Рим, а не я. И все же я потащился к зеркалу и долго стоял перед ним, недоверчиво вглядываясь в свое отражение.
— Ты выглядишь кошмарно, — бросил я отчаянное обвинение по собственному адресу. — Так же кошмарно, как и он.
С минуту еще я утешал себя мыслью, что это, может быть, не совсем верно, потом мне захотелось узнать, что с ним. Я включил главный экран, и на нем появился чужой корабль. Увеличив изображение в несколько раз, я увидел своего приятеля: он возился с чем-то в нижней части кормы. И вдруг я увидел, как он поспешно отступает, и тотчас вслед за тем мощный взрыв пробил в корпусе корабля большую брешь.
* * *
Рим немедленно нырнул туда, но в короткие секунды, пока он не исчез из виду, я успел заметить, как он скручивается и извивается, словно струя в сильном течении. Но очень скоро я потерял к нему интерес, и меня целиком захватило то, что творилось с кораблем.
Когда пространство вторглось к нему внутрь, он начал тонуть. Это значит — он становился все больше, отчетливее, величавее. По мере погружения выяснялась и загадка его формы, пока, наконец, он не предстал перед нами, рыбами, во всем своем великолепии: с килем, который у него действительно был, с изогнутой линией носа, с бортами и кормой. Я заметил даже рулевое весло.
Корабль медленно появлялся в нашем звездном космосе, колышимый космическими течениями. Наконец, когда он затонул полностью, я увидел все подробности: открытую палубу, мертвую команду, большой квадрат паруса, а в заключение — знатную чету, плывшую на этом корабле: юноша с лицом поэта, с золотой цепью на шее, с коротким кинжалом — символом власти — у пояса, и красавица в легком одеянии, с замысловатой прической, крепко обнимали друг друга. Смерть придала их чертам выражение мира и спокойствия. Правда, ростом они были метров по 10…
