Су-Хон продолжала опросы. Прошу прощения. Женщина со странными глазами, возможно раненая?
Со временем до нее начали доходить слухи.
* * *
В полдне к югу – белая женщина, вся в черном. Ныряльщица, выброшенная на берег накануне цунами, говорили некоторые: наверное, ее вынесло из фермы водорослей или из подводного отеля.
В десяти километрах к северу некое угольно-черное создание наводило страх на обитателей Полосы, никогда ничего не говоря.
Вот в этом самом месте, два дня назад: бешеная амфибия с пустыми глазами, насилие сквозило в каждом движении. Ее видели сотни, и все держались подальше, пока она с криками не уковыляла обратно в Тихий океан.
Вы ищете эту женщину? Она одна из ваших?
Скорее всего. В реестре без вести пропавших было полно морских рабочих, исчезнувших после Большого Толчка. Правда, все работали на поверхности или на шельфе. А женщину, которую видела Перро, приспособили для бездны. В списке глубоководников не числилась; лишь шесть подтвержденных смертей в сотнях километров от берега на одной из геотермальных станций Н’АмПацифика. И больше никаких деталей.
Женщина с механизмами в груди носила на плече логотип «Энергосети». Тогда, получается, только пять трупов. И одна выжившая, которая каким-то образом преодолела триста километров открытого океана.
Выжившая, которая по каким-то причинам не хотела, чтобы ее нашли.
Слухи пускали метастазы. О ныряльщице с фермы водорослей больше речи не шло. Теперь говорили о русалке. Об аватаре Кали. Некоторые утверждали, что женщина говорила языками новыми, другие – что общалась только на английском. Ходили истории о стычках, о жестокости. Русалка нажила себе врагов. Русалка встретила друзей. На нее напали, и от атаковавших остались лишь куски, разбросанные по пляжу. Перро скептически улыбнулась: по сравнению с обитателями Полосы даже шкурка от банана была агрессивнее.
Русалка маячила в грязных прибрежных водах. Ей подчинялись акулы; по ночам она выходила на сушу и похищала детей, чтобы скормить их своим прислужникам. Кто-то предсказал ее приход или же просто признал его; некоторые говорили о пророке. А может, о человеке настолько же безумном, как и женщина, о которой он вещал. Звали его Амитав.
Почему-то ни одно из этих событий не засекли местные «оводы». Только поэтому Перро не обращала внимания на девяносто процентов слухов. Она начала задумываться, в какой степени ее собственные вопросы запустили мельницу домыслов. Она где-то читала, что, минуя некий предел, информация размножается сама по себе.
