А каким еще именем мы можем назвать этих женщин?
Готье в этот момент разразился неудержимым, немного безумным хохотом, и произнес:
– Так здесь будет и наш славный Буридан?!
– Уже должен бы быть, – хриплым от нетерпения голосом отвечала та, которая присвоила себе имя Аглаи. – Но вы, сеньор Филипп, чего ждете вы, вместо того, чтобы сесть рядом с моей сестрой Пасифеей? Разве вы не слышали, что она вас любит?.. Разве не видите, что она протягивает к вам руки?..
Слова эти дама произнесла не без глухого раздражения.
Филипп д’Онэ смертельно побледнел, но с места не сдвинулся.
И так как уже зазвучала музыка виол – музыка такая же приятная, как и аромат, исходивший от свечей, как и гармония редких цветов, стоявших на столе, музыка, порождающая порочные ощущения и безумные томления, – Готье схватил серебряный кувшин, отлил немного пьянящей темно-красной жидкости в хрустальный бокал Талии, а затем наполнил до краев и разом осушил свой собственный кубок с такими словами:
– Я пью за вечную владычицу, которая ведет мир сквозь наслаждения восхитительно порочных грез – за Любовь! Я пью за вас, богини или смертные, дочери неба или дочери преисподней, прелестные красавицы, и за тебя, чудесная Талия, одна улыбка которой проливает на меня невиданные сладострастия… Ну же, брат, подходи, раз уж тебя зовут! Забудь ненадолго о своих тревогах, которые вернутся к тебе у дверей этой башни; проживем час этого сна, раз уж мы здесь оказались… Что до меня, то я всецело отдаюсь тому очарованию, что меня держит, даже если найду здесь смерть!..
– Прекрасно сказано! – воскликнула та, которая назвалась Пасифеей. – Но, – добавила она с мрачной иронией, – похоже, ваш брат не столь галантен, как вы… разве что он находит меня менее красивой, чем вы, сеньор Готье, мою сестру Талию…
– Сударыня, – молвил Филипп, обращаясь к Аглае, то есть к той, которая, похоже, управляла всем этим действом, – сударыня, я хотел бы переговорить с вами… с вами одной.
Аглая с раздражением постучала по столу небольшим серебряным молоточком.
Появилась служанка – молодая, красивая, одетая так же, как и ее госпожи, способная прислуживать за столом, не нарушая столь гармоничный ансамбль оргии.
– Буридан? – спросила Аглая.
Служанка отрицательно покачала головой. Краска гнева залила то, что на скрытом маской лице Аглаи оставалось видимым.
– Ах, вот как, – проворчала она. – Уже одиннадцать, а сеньора Буридана все нет. Вероятно, он не знаком с правилами галантности… как и этот господин! – добавила она, указав на Филиппа.
