Фирм у нас несколько. Но о названиях скромно умолчу – подобная сомнительная реклама может пагубно сказаться на их вполне приличной репутации.
Продолжаю заниматься литературным трудом. Только что закончил новую книгу. Мои друзья и коллеги собрались в главном офисе и читали ее вслух. Не буду скромничать – ребята просто в восторге. В тексте они ведь легко узнают друг друга. Хотя клички в произведении даны другие.
Считаю, что навсегда сошел с «волчьей тропы». Правда, органы все еще бдительно не верят в мою перековку. Постоянно прослушивают телефоны. Я бандитское «перо» окончательно сменил на писательское».
(Материал дан с незначительными сокращениями.)
От редакции
Читатели уже давно привыкли к тому, что за писательское перо частенько берутся следователи, оперативники и другие представители силовых спецслужб. Как бывшие, так и действующие.
Мы же предлагаем вниманию публики нечто разительно отличное от традиционных классических детективов и занимающее совершенно особенную нишу в современной остросюжетной литературе.
Эту книгу написал бывший гангстер, имеющий многократные «ходки» в места не столь отдаленные. Последняя его судимость – за умышленное убийство – стоила ему тринадцати лет строгой изоляции от общества.
Думаем, читателям небезынтересно будет взглянуть на сегодняшнюю криминальную жизнь с другой, непривычной стороны «барьера» глазами профессионального преступника, главаря одной из екатеринбургских бандгруппировок по кличке Монах, от лица которого и идет основное повествование.
* * *
Над землей клочьями нависли дождевые облака, сквозь них с трудом протискивались солнечные лучи. Ранняя уральская осень уже отняла у лета бразды правления, но упорное светило не желало признавать поражение и с тихой настойчивостью согревало землю, кое-где уже покрытую мертвым желтым листом.
Я не спеша шел по улице родного города. За четыре года, что отсутствовал, интерьер почти не изменился. Только на месте глухих пустырей, прибежище бродячих собак, развернулось строительство девятиэтажек, а по краям тротуаров шумели, приветствуя меня, вытянувшиеся, заматеревшие тополя.
Никто из прохожих не обращал на меня ни малейшего внимания. И это было приятно и странно одновременно. Привыкнув в зоне ежеминутно ощущать на себе настороженно-внимательные либо откровенно ненавидящие чужие взгляды, я вдруг осознал прекрасную очевидность: я – дома... наконец-то дома!
Слабый, но крепчавший день ото дня ветер злорадно раскачивался на ветвях деревьев, радостно предвкушая, как будет срывать беспомощные листья и таскать их по грязным улицам, превращая в прах.
