– Вот, значит, каким ты стал!.. И с таким-то отцом! Избаловал он тебя, даром что генерал!
Генрих смахнул с лица снисходительно-презрительную мину и готов был уже высказать что-то резко-грубое, но соседка, видно догадавшись, вовремя перебила.
– Сделай хотя бы потише, – попросила она. – Дай Сашику поспать. Или я буду вынуждена обратиться в домоуправление!
– Ладно, сударыня! Обойдемся без эксцессов! – Генрих убавил громкость и оскалил зубы в широкой улыбке. – О'кей?
– Спасибо! – поджала тонкие губы соседка и ушла, громко хлопнув дверью.
Артист хохотнул:
– Чертова бабенка!
– Ничего. Она заслуживает пощады хотя бы за то, что шкета ее Александром кличут, как и великого Солженицына – моего кумира, – подмигнул, ухмыляясь, Генрих и снова наполнил бокалы.
Часов в восемь пришла Тамара, оживившая уже довольно крепко набравшихся и вследствие этого поскучневших ребят. Сегодня она была в желтом декольтированном коротком платье.
Теперь я смотрел только на нее, и мой восхищенно-пристальный взгляд вызвал у Тамары лукаво-снисходительную гримаску.
Наша теплая компания засиделась до позднего вечера. Когда расходились, Генрих задержал меня, покровительственно хлопнув по плечу:
– Загляни, братишка, завтра ко мне в пять. Есть для тебя приятный презент. Заслужил! Пацан ты стоящий – не то что Серый и дебильный Дантист. Нервы у тебя – что надо! Засек, как Серый в штаны наложил, когда в дверь позвонили? Дешевка! А ты не струсил даже, когда я пушку вынул. Кстати, стрелять не стал бы при любом раскладе. Я не кретин. Ну, бывай. До завтра!
При прощании Тамара, шутя, позволила мне поцеловать ей руку, и я почти перестал ревновать ее к Генриху, у которого Тамаре зачем-то нужно было еще задержаться.
Этот дом уже не казался мне таким мрачно-унылым, так как там находилась очаровательная милая Тамара.
Спускаясь по крутому лестничному маршу подъезда, старался не обращать внимания на острые кошачьи запахи и исписанные матом стены.
Вспомнив многообещающую улыбку Тамары, ее соблазнительные губы бантиком, я не сдержал счастливой улыбки, заметив которую Серый захохотал-залаял, судорожно вцепившись побелевшими пальцами в перила лестницы.
– Ты чего?! – с трудом согнав с лица улыбку, я остановился.
Увидев бордовые пятна на моих щеках и сжатые кулаки, Серый вмиг заткнулся и, отводя глаза, весь напрягся.
– Просто веселое винцо у Генриха. Особенно мадера – так и хочется со смеху лопнуть!
– А... Лады. Лопайся себе на здоровье! – щедро разрешил я.
