Он ушел, и через минуту хлопнула дверь его кабинета.
Я села на диван, глядя на деревья затуманенным взором. Как я могла так сглупить? Конечно же, он не хотел вспоминать о своем отце. Если я очень люблю своего отца, то это совсем не означает, что все испытывают такие же чувства к своим родителям. Но я не переставала повторять про себя слова Эндрю, вспоминать, как он взглянул на меня. Мы никогда не ссорились раньше. Правда, один раз во время медового месяца он сорвался на меня и надолго ушел гулять один, а я осталась ждать в номере. Позже он сказал, что ему не понравилось, как со мной разговаривал туристический агент, и что это полностью моя вина. Я определенно была всего лишь приветлива с ним и не думала, что кто-то сможет это неправильно истолковать.
Возможно, Эндрю просто устал после нашего путешествия и переезда. Я выглянула в коридор и задумалась, стоит ли извиняться, но потом решила позволить ему побыть одному.
Я собрала стекло, смела мелкие осколки, спрятала рамку в чулан, потом включила телевизор. Это помогло отвлечься, но когда через час Эндрю так и не вышел, я тихонько постучала в его дверь. Он не ответил. Я положила руку на деревянную панель.
– Эндрю, мне правда жаль…
Тишина.
Была уже почти полночь. Мои веки слипались, пора было идти спать, но я оставалась в гостиной, упаковывала последние подарки для своей семьи. Наконец я услышала, как дверь кабинета Эндрю открылась, затем он устроился на диване позади меня. Я затаила дыхание.
– Прости, Линдси, – произнес он. – Я повел себя, как придурок.
Я повернулась к нему:
– Нет. Это ты извини меня. Я должна была понимать…
– Как ты могла знать? Ты права. Я тебе ничего не рассказывал о нем. Я никогда ни с кем не говорил об этом, ни с кем из своих друзей, даже с Мелиссой, а с ней мы прожили три года.
Я постаралась не вздрогнуть, услышав имя его бывшей подруги, которая изменяла ему, а потом украла половину его вещей.
– Я – не она, – сказала я. – Я люблю тебя.
– Знаю. – Он вздохнул. – Я недостоин тебя.
– Перестань. Конечно же достоин. Мне просто хотелось бы, чтобы ты больше делился со мной подробностями своей жизни. – Я села рядом с ним на диване. – Я просто хочу узнать тебя.
– Особенно и нечего рассказывать. – Он сглотнул. – Скажу коротко: мой отец довольно четко дал понять, что я был нежеланным ребенком. Пару раз он столкнул меня с лестницы, грубо обращался со мной, ловко управлялся с ремнем. В детстве я боялся его, когда он бывал дома в перерывах между плаваниями. Он всегда кричал на маму – и я видел синяки у нее на руках. Я радовался, когда он окончательно ушел, но через несколько лет у мамы обнаружилась первая опухоль. Я пытался, насколько мог, заботиться о ней, пока она не умерла, но я все еще был ребенком, понимаешь?
