— У меня для тебя неплохая новость, Элвис.
Наконец я начал припоминать.
— Вы Клексон? Кажется, заместитель консула по технической части?
— Кажется, — проворчал усатый. — А вот мне кажется, что мы договаривались обращаться друг к другу на «ты».
Мысли окончательно прояснились. Теперь вспомнил! Маленький этикет маленькой земной колонии не терпел строгой официальности.
— Я знаю, Стив. У меня башка трещит, словно пробой в силовом трансформаторе, а огненный джейль, похоже, подсунул мне в кровь стаю вопящих кошек.
— Ладно, — смягчились усы. — Кстати, о кошках. Тебе повезло, приятель. Через полчаса прогуляешься на территорию спансов.
Остатки сна сразу унесла буря неудовольствия.
— Это еще к чему? Я вот-вот улетаю.
— Не спеши, один из роботов твоей партии заартачился.
— Ерунда! У них тройной блок повиновения.
— Разумеется, никакого бунта. Просто там что-то заело…
— При чем здесь я? Моя работа выполнена, и, возможно, вечером я смотаюсь с Энтурии.
— Слушай, дружок, подобных случаев раньше не было, консул в тревоге. Мы ведем сейчас щекотливые переговоры со спансами на предмет лечебных песков. Ты же в курсе, что Они панацея даже от тяжелых психических заболеваний.
— Я не псих, что мне до этого, Стив.
— Если все уладится, Элвис, то с Земли прилетят первые больные, чьи кошельки непомерно раздуты. Контракт пахнет солидным выигрышем, и поставка бракованной техники сегодня совершенно некстати.
Я раздраженно стал натягивать на тело холодную одежду.
— Какое мне дело до ваших контрактов? Я вовсе не из тех, кто обожает с романтизмом шлепать по лужам неизвестных ночных миров.
— Зануда ты, — разозлились вдруг усы. — Говорят тебе, из всех роботов только урановый старатель оказался с браком. Добрая реклама твоей фирме, нечего сказать!
Все. Похоже, он поймал меня на крючок.
— Иду, — буркнул я, собирая инструменты.
— Пропуск получишь на выходе, — облегченно затараторил заместитель и добавил:
— Знаешь, Элвис, а ты ведь первый из технического персонала, кто удалится от посольства более чем на сто метров. Завидую тебе, приятель…
Какие там сто метров! Черный поезд с лязгом и грохотом волочился и волочился сквозь сумрак полупустыни. Светящаяся растительность островками вырывала из тьмы щербатую поверхность грунта. Трудно было понять, где я нахожусь. Судя по пеленгу моего браслета, радиомаяк посольства бухал где-то далеко на западе.
— Скоро? — спросил я пожелтевшего от старости спанса, клевавшего носом возле окна.
— Прибыли, — так же коротко ответил попутчик и вновь задремал. Какую-то минуту мы еще катили по невидимым рельсам, затем поезд содрогнулся, съежился всеми вагонами и замер. Тихая ночь и холод поджидали меня снаружи. Здесь не было привычных прожекторов, вдали угадывались очертания гор, словно гнилые зубы упирались в звездное небо.
