Наука — это метод поиска разумных ответов на разумные вопросы. Когда я слышу, с годами все чаще, как люди кокетливо заявляют о своем недоверии к науке, я знаю, что они не понимают, о чем говорят. Если у тебя есть конкретный вопрос, то наука представляет собой не ответ на него, а способ поиска и формулировки такого ответа. Неправильный или неточный ответ всегда можно заменить другим, но неправильный метод обязательно уведет не в ту сторону. Здесь расставлена ловушка, в которую все чаще попадаются не только обыватели, люди с улицы, но и сами ученые.
Когда Стивен Вайнберг заверяет нас, что на все наши «как» мы рано или поздно получим ответы, у меня нет оснований ему не доверять, потому что я доверяю его методу. Но когда он пытается ответить на «почему», пусть даже отвергая возможность такого ответа, он превышает полномочия, которыми облечен. Вот еще один пример такого превышения.
Взгляд на будущее человечества, который я здесь представил, не назовешь вполне радостным. Оставляя в стороне наши мрачные предсказания отдаленного будущего вселенной, мы можем, в ближайшей перспективе, открыть фундаментальные законы природы, но мы никогда не будем знать, почему они именно таковы. Судя по всему, эти законы будут вполне безличными, не выказывающими никаких признаков заботы о человеческих существах. В наших попытках понять человеческое поведение мы уже поняли, что наиболее драгоценные вещи в нашей жизни — любовь родителей к ребенку или любовь мужа и жены друг к другу — развились как результат естественного отбора, управляются химическими сигналами и могут в какой-то степени возбуждаться добавкой определенных гормонов к кровообращению. И хотя мы можем понять, каким образом мы получили ценности, которые имеем, а научные знания без сомнения улучшат нашу способность получать то, что для нас ценно, ничто в науке никогда нам не скажет, что, собственно, нам следует ценить…
Здесь спрятан вопрос, начинающийся с почему… Исторически такие вопросы, что бы мы о них ни думали, всегда были достоянием религии или философии. Иногда их называют вечными. — в том смысле, что на них вечно не дождешься ответа, по крайней мере от философии, которая в этой связи практически от них отреклась. С точки зрения философии было бы куда естественнее, если бы на свете вообще ничего не было, — и экономнее, и логически стройнее, все антиномии сняты. Почему же, в таком случае, все существующее существует? Вот тут-то наука ведет себя не по рангу и начинает отвечать на вопросы, которых ей никто не задавал, и ее хочется призвать к порядку.
