Пора и мне чуток подкрепиться. На одном алкоголе далеко не уедешь — на кладбище разве. С унизительно-противненьким диагнозом патологоанатома при вскрытии: цирроз печени вследствие пагубного невоздержания в питии крепких спиртных напитков.
Зажарив дюжину яиц с пластиками ветчины, почти насильно заставил себя проглотить все это дело, запив светлым пивком из холодильника.
Закурив из портсигара с двуглавым орлом, устроился в шезлонге на балконе, желая предаться размышлизмам. Очень надеялся, что у Наркоши хватит птичьих мозгов и скромности на то, чтоб не заляпать дерьмом своего хозяина и кормильца. Вон он сидит, нахохлившись, на специальной рейке под стеклянным потолком балкона и подозрительно косит на меня оранжевым глазом. Странный какой-то у попки характер: недоверчиво-пугливый и — как ни прискорбно это сознавать — неблагодарный.
Впрочем, я оптимистично не терял надежд перевоспитать экзотического представителя пернатого мира. Вполне возможно, что он оценит когда-нибудь мое доброе к нему отношение и в одно прекрасное время дружески сядет на плечо хозяину. Тогда я сразу стану смахивать в некоторой степени на капитана Сильвера из "Острова сокровищ", — он с детства нравился мне за твердость характера и продуманность в действиях. Научить бы еще попугая хрипло восклицать слово "пиастры!" — сходство с пиратом получилось бы значительно заметнее. Но пока что Наркоша хранил гордое молчание, как вор в законе на допросе. А может, он просто дурак от рождения. Это и у людей совсем не редкость, что уж говорить о каких-то попугаях.
Вечером появился Цыпа, торжественно неся на своей молодой бесхитростной физиономии самодовольно-глупое выражение.
— Только мы успели подключиться к телефону Барона, как моментально выловили любопытную информацию. Вернее — очень подозрительную! — плюхнувшись в кресло, радостно похвастался соратник, закуривая вечный свой вонючий "Кэмэл".
— Рассказывай! — поморщившись, велел я и закурил благородно-ароматную болгарскую "родопину", чтобы хоть частично перебить ненавистный запах американской табачной продукции, изготовляемой, похоже, из засушенного силоса и шелухи третьесортных кофейных зерен.
— В восемнадцать часов с копейками Барон позвонил в Пермь вот по этому телефону. — Цыпа положил на столик передо мной блокнотный листочек с накарябанным номером.
— По всему видать, что в школе ты нахально игнорировал уроки правописания, — заметил я, скептически разглядывая кособокие цифры телефона неизвестного абонента. — Четверка на девятку очень смахивает, пятерку запросто можно за шестерку принять. А семерка твоя — ну прямо близнец единицы!
