заботилась обо мне, моем брате и сестрах».
Она начала приходить в себя, когда в палате вновь появился
отец. Следом за ним спешила Вера.
— Я дам ей успокоительное, — сказала Вера. Наполнив шприц, она сделала матери укол.
— Этого не может быть... — шептала мама, все еще в
полуобморочном состоянии.
— Не волнуйтесь, с ней все будет в порядке, — заверила Вера и
вышла из палаты.
Взглянув на отца, я понял, что никогда еще не видел его таким.
Куда делось его самообладание! Его кулаки были сжаты, зубы
стиснуты, он лихорадочно переводил взгляд с матери на меня.
Казалось, будто он едва сдерживается, чтобы не ударить одного из
нас.
На мгновение я даже испугался... но затем случилось нечто
немыслимое: спрятав лицо в ладони, он рухнул на колени перед
моей кроватью и начал рыдать.
Я с трудом верил своим глазам. Отец всегда был так суров с
нами. Я знал, что он любит нас, ведь мы никогда не испытывали
материальных трудностей. Но ему всегда было крайне трудно
выражать свои чувства.
А теперь он плакал и плакал, и только порой с его губ
срывались слова: «Этого не может быть. Этого не может быть...»
В конце концов он немного успокоился.
— Мне так жаль, сынок, — сказал отец, сжимая мою руку. — Я
так тебя люблю...
«Я тоже люблю тебя, папа».
— Я всегда был слишком строг с тобой. Хотел, чтобы ты стал
сильным и дисциплинированным. А теперь я не знаю, что делать.
Просто не знаю.
Мне хотелось рыдать от горя.
«Я понимаю, папа. Теперь-то я понимаю. Ты хотел сделать как
лучше».
— Я всегда прятался за маской настоящего мужчины, —
продолжал он. — И лишь сейчас, увидев тебя парализованным, я
могу сказать, как сильно тебя люблю... Хотя, наверное, ты даже не
слышишь меня. Все это так ужасно!
«И я тоже люблю тебя, папа. Очень люблю».
Отец душераздирающе зарыдал:
— Мне казалось... если я буду покупать тебе вещи и игрушки...
ты поймешь, как много ты для меня значишь.
«Ты даже не представляешь, как сильно мне хочется обнять
тебя и поцеловать. Жаль, что я не могу сказать тебе об этом», —
подумал я.
— Это я во всем виноват — я всегда был строг с тобой. И чем
больше у тебя было в жизни неудач, тем жестче я становился.
Возможно, мне следовало вести себя помягче. Пожалуй, это и
правда моя вина.
«Пожалуйста, папа, не нужно винить себя за это. Теперь-то я
знаю, что все было совсем по-другому. И я прощаю тебя».
— Может, нужно было поговорить с тобой и попытаться
понять, чего ты хочешь. Мне так жаль, сынок.
Продолжая рыдать, он опустил голову мне на грудь.
