— Если ты сейчас не прекратишь себя наглаживать, меня стошнит прямо на твою кровать. — Раздался голос позади меня.
— Смотрю, ты так и не научилась стучаться, — слегка раздраженно ответил я своей незваной гостье, но как только повернулся к ней лицом, не смог держать улыбку, — обнимешь братика?
На прекрасном лице Амелии отобразилось отвращение:
— Ты хотя бы прикрылся.
— Моя комната — мои правила. И если меня не подводит память, то раньше ты могла часами любоваться мной.
— Это потому что я была глупой и наивной дурой, влюбленной в тебя, — не осталась в долгу сестра.
— Обидно, — я укутался в халат, — так лучше?
— Относительно, — буркнула она в ответ.
— Ой, да ладно, не могла же ты меня взять и разлюбить.
— Ну, не будь ты таким засранцем, все бы было хорошо.
Я подошел к ней и стиснул в объятиях, поначалу она сопротивлялась, но потом расслабилась и обняла в ответ.
— Я скучал по тебе, моя маленькая кровопийца.
— И я за тобой, говнюк, — Амелия хихикнула мне в плечо.
Немного отстранившись в сторону, я с удивлением намотал прядь себе на палец.
— Синий цвет?
— Аквамарин, — исправила она меня, — радужные цвета вновь вернулись в моду.
— Ты не перестаешь меня удивлять. Мама говорила, что ты будешь лишь к вечеру. Она хоть в курсе, что ты уже дома?
— Не-а, — сестра уселась на край стола, — сперва я решила поговорить с тобой.
— Сначала слезь со стола.
— Не будь таким занудой. Твоя педантичность меня добивает, не удивлюсь, если твои трусы с носками лежат под определенным углом.
— У каждого свои заморочки.
— Это дорогой мой, называется тараканами.
— И по ходу твои тараканы взбунтовались по полной программе. У мамы будет шок, когда она увидит твой внешний вид. Она тридцать лет тебя не видела, где тебя носило?
— Ну, я путешествовала по миру, знакомилась с людьми. Сейчас остановилась на Оксфорде.
— Снова? Сколько раз ты его оканчивала? Раз пять?
— Восемь, но не в этом дело.
— Страшно представить, в чем тогда, — я сложил руки на груди и посмотрел на Амелию. Она всегда была ураганом, никогда не задерживалась на одном месте больше пяти лет. Сколько бы отец не пытался привить ей наши аристократические манеры, постоянно терпел поражение. И дело было даже не в том, что она являлась приемным ребенком. Просто Амелия есть Амелия.
— Я влюбилась.
— И? Как будто бы с тобой это происходит впервые.
— Нет Ромео, я серьезно, я не представляю своей жизни без него.
— Что ж, если так, то я тебя поздравляю. Это ведь здорово!
Амелия тяжело вздохнула и ковыряя обивку стула продолжила:
