Но я уже не слушал его и на ближайшем светофоре выскочил из машины. Я несся по улицам, не замечая ни машин, ни людей. Каким же я был глупцом, Джульетта была первым и единственным человеком, который полюбил меня и пытался уберечь меня. А я… а я испугался этого и предпочел уйти с гордо поднятой головой. Я должен был уважать ее выбор, я должен был оставаться рядом. Но моя гордыня пеленой закрыла глаза. Ванильный аромат безошибочно указывал направления и я без труда нашел ее палату. Вот только она была там не одна. Несколько врачей суетились вокруг девушки и совершали какие-то манипуляции. Я слышал все вокруг кроме самого заветного звука. Я не слышал, как билось ее сердце.
— Фиксируйте время. — Устало обратился один из них. — Я сам сообщу мэру. Мистер Фэрроу, что вы здесь делаете?
Все удивленно уставились в мою сторону, а я не мог оторвать своего взгляда от девушки. Ее бледное личико был изнеможенным, под глазами проявились темные круги. Светлые волосы небрежно разметались по подушке. Теперь она казалась еще меньше, особенно на этой больничной кровати.
— Ричард, — я знал того, к кому обращался. — Уведи их всех.
— Роман, прости, но ты не имеешь права здесь находиться. Ты ведь не родственник и мэр…
— Убирайтесь!!! — завопил я и через несколько секунд остался один.
Может быть, они ошиблись? Может быть, есть еще надежда? Я вытягивал иглы из ее теплого тела и откреплял все датчики. Разрывая вену на своей кисти, я открыл ей рот и стал вливать струйкой свою кровь. И усмехался своим собственным мыслям. Быть может первое время она не захочет меня видеть, но я подожду. В этот раз, я не ее не оставлю. Аккуратно оттирая пролившуюся мимо кровь, я впервые не знал что делать.
— Пожалуйста, открой глаза, — шептал я, бережно гладя ее по волосам. — Пожалуйста, живи.
И мне показалось, что мои молитвы был услышаны и ее веки дрогнули…
Холодный ветер кренил кроны деревьев, заставляя сбрасывать последнюю листву. Все в округе покрылось толстым слоем снега, погода с каждым днем заставляла людей плотнее укутываться в свои теплые одежды. Я сидел на лавочке и смотрел на улетающих птиц. Вот и они покидают этот город. Здесь стало хмуро и совсем не радостно. И меня пугало растущее внутри ощущение пустоты. Как бы я не старался, но ничего не могло заполнить ее. Без небесных глаз и мир был не тот. Теперь я понимал Амелию, как никто другой. Что-то теплое скатилось по моей щеке и я горько усмехнулся. Надо же, я умею плакать, какая ирония.
