Если бы Линн не появилась, я сама бы все рассказала ему.
На самом деле, сегодня утром я готова была ему все рассказать, но он попросил подождать, потому что тоже собирался мне что-то сказать. Как бы я хотела, чтобы можно было все переиграть, чтобы я не согласилась тогда ждать. Мне стоило настоять на своем и просто покончить с этим.
Может он сильно бы разозлился, но все равно бы простил меня. Он бы посмотрел мне в глаза, заглянул в мое сердце и понял, что я никогда его не обижу и не причиню ему вреда. И мотивы мои, соглашаясь на этот контракт, были не такими уж плохими. Я сделала это ради своей сестры. Не желая причинять ему боль или страдания, но теперь, когда Линн собиралась все ему объяснить, шансы оправдаться у меня были нулевые.
Она уж постарается обрисовать меня дешевой шлюхой.
Ох, уж эти фотографии.
Я закрыла лицо руками. Господи, если бы я все рассказала ему сегодня утром. Я бы тогда сказала, что даже не собиралась с ним спать. Мой контракт с его матерью был простым. Я должна была разбудить в нем желание к жизни. Заставить его почувствовать, что жизнь там у подножия горы бьет ключом. Он должен был захотеть заново начать строить свою жизнь в городе.
Секс не входил в эту часть уравнения, но я ничего не могла с собой поделать.
Меня безумно влекло к нему. И он так отличался от того высокомерного, элегантного, прекрасно одетого, отлично подстриженного мужчины на фото, которое Линн показала мне. На той фотографии я видела очень красивого мужчину, настолько не моего круга, что сказала Линн, когда встретилась с ней в отеле, что у меня не получится вернуть такого мужчину, как он, но она уверила меня, что я обладаю всеми качествами, которыми он всегда восхищался в женщине.
Она сказала, что выбрала меня из сотен фотографий. Тогда в отеле она предстала передо мной совсем с другой стороны. Была доброй, сочувствующей, дружелюбной. Я рассказала зачем мне нужны деньги, она выразила настоящее беспокойство о здоровье моей сестры. Я по простоте душевной, решила ей помочь, постараться. Мне хотелось сделать для нее все, что в моих силах, а она в это время думала обо мне как о расходном материале. Как об отбросах общества.
Стоило мне переступить порог кварты, которую мы снимали со Сьюзи, моей соседкой, когда она делала один из своих знаменитых сэндвичей с ветчиной, сыром и французской горчицей, как она воскликнула:
— Боже мой, что с тобой случилось?
Я хотела держать себя в руках, но выражение ее лица вызвало у меня море слез. Она оставила свой сэндвич, подошла ко мне и обняла.
