Я перевернулся и стал ее рассматривать.
Ее лицо было слегка повернуто к окну, утреннему свету, и она выглядела такой прекрасной, как ангел или богиня. Я мог бы лежать так и вечно на нее смотреть. Мне нужно было предложить ей свою кровать, но для меня это было все равно что дразнить гусей. И говоря о дразнить гусей, я умирал от желания облегчиться. Я всегда спал голым, моя рука сама собой сжала член.
Да пошло оно все. Это чушь собачья.
Обернувшись одеялом ниже пояса, я спустился по лестнице. Совершенно голый, под двумя слоями шерстяного одеяла и пледа, босиком, я замер, как только скрипнула половица. Она зашевелилась и выгнулась под одеялом, выставив напоказ изгиб шеи.
Все хватит. Я перешел все границы дозволенного.
Я развернулся на пятках, навалился на дверь, снега навалило по щиколотку, дверь с трудом открылась. Ноги ступили в густой снег, когда я побежал вперед по белой пустыни. Я продирался нагишом через густой снег в пятистах ярдах от хижины к ручью.
Ах, радости горной жизни.
У меня так разгорячилась кровь от Катрины, единственное, что могло охладить это ледяная вода ручья. Я уронил одеяло с пледом на берег, поставил ступни на круглые камни, находящиеся под водой и выпирающие вверх, и начал колотить пяткой по тонкому, как бумага, слою льда, который треснул, я провалился сквозь дыру во льду в воду.
Ой, бл*дь! Ледяная вода, схватившая меня за яйца, заставила эрекцию угомониться моментально.
Ручей был достаточно глубоким, вода доходила до груди. Я прыскал водой на себя широко разведенными руками. Любой, увидевший меня, подумал бы, что я сумасшедший.
Черт возьми, может я, правда, сошел с ума.
Я позволил женщине вытащить меня из теплой постели и нырнуть в замерзший ручей с утра пораньше. Было так чертовски холодно, что долго оставаться в воде было невозможно. Я выбрался из воды на берег, где бросил свое одеяло с пледом, быстро обернул их вокруг себя, и стал возвращаться назад по снегу.
Мой план состоял: вернуться в хижину за какой-нибудь одеждой, затем пойти в мастерскую, не разбудив ее, но, когда я вошел, она сидела на полу в своей постели и надевала свитер. Подняв руки вверх, с обнаженной грудью. Ее соски напоминали камушки. Почему, черт возьми, она не одевалась за пледом, который я специально для нее перебросил через веревку, на которой сушил выстиранные вещи?
Я почувствовал, что должен вернуться обратно к ручью и начать все сначала.
Наконец, она одела через голову свой свитер. У меня кровь опять побежала быстрее. Я пялился на нее, как олень в свете фар, поймав себя на мысли через секунды, что она также пялится на меня. Не потому, что я вошел и увидел, как она одевается, а потому, что мой плед с одеялом приоткрылись. Собственно, смотреть там особо было не на что, кроме моих яиц и члена сморщенных и красных от холода, но… на самом деле, не совсем сморщенных, потому что я уже находился в полустоячем положении. Может, она подумает, что я так реагирую на утренний лес. Я подсобрал одеяло с пледом вокруг талии и направился к джинсам, футболке и фланелевой рубашке.
