В полной темноте обе стороны отступили. У Джангира пока было мало потерь. А Батор-хунтайши был мрачен. Подобно кургану, он одиноко возвышался в своем золоченом шатре. Он не помнил, сколько просидел, зажав в руках бороду, уставившись зоркими глазами на войлочного, украшенного каменьями бурхана, стоявшего на невысокой подставке, недалеко от входа.
«Угрожаю всем, набрасываюсь на врага как волк, а чего я добился? — думал хунтайши. — Я пытался объединить ойротов в четыре тумена, утвердил «Цааджин бичиг». А что толку? Мои тайши напоминают расчлененную коровью печень. Байбагис-хан вышел из повиновения, его сын Аблай хуже злой собаки. Слава богу, хоть Очирту Цецен, его брат, поддерживает меня. Хундулен, укрепившись в Кукуноре, стал моим врагом. От Хо-Урлюка мало проку, он отрезанный ломоть, кочует далеко от нас — на Идиле и Яике. Его не дозовешься в минуту опасности. Может, надо вернуть этих тургаут-калмыков, нечего им жить вдали, на Яике. Если удастся завершить этот неудачный поход, если вернусь домой, первым делом наведу порядок в стране. Но если я взнуздаю Далай-тайши, усмирю непокорный Куку-нор, то куда же денутся Хундулен и Аблай?»
В эту ночь Эрдени-Батор-хунтайши так и не сомкнул глаз. Битва началась еще до рассвета. А когда солнце поднялось на длину аркана, к казахам прибыло пополнение. Это было двадцатитысячное войско Джалантос Бахадура из рода алшин. Битва продолжалась весь день, и войско хунтайши сильно поредело. Как трава под острой косой, полегли под казахскими стрелами многочисленные шерики, наступавшие с открытой равнины. Ряды ойротов, не выдержав ружейного огня, откатывались, как волны обмелевшего моря. Словно их затягивала и поглощала глубокая трясина. Батор ощутил неодолимый страх. Он со своими отрядами отступил назад, подставив под удар шериков других тайшей.
Эта битва, происходившая в 1643 году и продолжавшаяся два дня, унесла у хунтайши десять тысяч воинов. Он надолго покинул казахские степи. Отступая, он грабил аулы и уводил скот.
Битва кончилась, опустело поле боя. Казахи чувствовали себя победителями, а ойроты не могли смотреть друг на друга. Удел побежденных — зализывать раны.
Казалось, силы Эрдени-Батор-хунтайши исчерпаны. Никого не принимая, он несколько дней отлеживался в покоях своего дворца, словно его ударили обухом по голове, а потом, немного придя в себя, послал гонца в далекие владения Хо-Урлюка. Ему нужна была его помощь в новом походе. Эрдени-Батор-хунтайши не знал, что гонцу не суждено было выполнить приказ: по дороге его схватили люди Хундулена, а сам Хо-Урлюк вскоре погиб в битве с черкесами.
