Право главного судьи дали сыну Старшего жуза Ошаган-бию. Он сидел в стороне от всех. Разгладив седые брови, Ошаган-бий поднял руку:
— Сородичи мои, решающий голос предоставили мне, и вы надеетесь на мою беспристрастность. Это правильно, потому что, если бы я встал на сторону одного из вас, я забыл бы о благе народа в целом, а народ недочет распрей и столкновений, он жаждет мира. Я бы и не взялся за это непростое дело, если бы не был намерен разрешить его по справедливости. Узрев вас, я понял всю серьезность положения. Я увидел, как вы ожесточены друг против друга, ваша взаимная неприязнь грозит большой бедой. Я не пожалею усилий, разрешу этот проклятый спор, если увижу вашу добрую волю. Тяжбы мешают людям жить мирно, разъединяют их. Опомнитесь! Не впервые вспыхивают между вами ссоры. Стыдно, если брат подымается на брата из-за мелких дрязг. Разве вы сожжете шубу, если заметите на ней вошь, разве отрубите собственную руку? Из-за чего сыр-бор разгорелся? Дурная кровь вам ударила в голову. Неужели вы думаете, что хоть один из нас, собравшихся сегодня здесь, поддерживает, одобряет вас? Нет, мы считаем вас никчемными драчунами, взбалмошными дурнями, если вы хотите знать наше мнение. От вас все отвернутся, и народ вас проклянет. Я не дам вам запираться, вы все выложите начистоту, и достойные мужи, сидящие здесь, хотят того же. Казахи лишились сна и покоя из-за вас, народ требует от меня, чтобы я призвал вас к порядку. Наша сплоченность поставлена под угрозу. Гибель одного человека — это его личная смерть, и сто человек — еще не народ. Народ — это тысячи и тысячи, те, которые ждут у себя в аулах нашего справедливого решения. А народу ваши распри не нужны. Поэтому не прячьте камень за пазухой, выскажитесь откровенно, чтоб не осталось осадка на душе. Аргын и найман — единокровные братья: на пиршествах соединялись наши дастарханы, в битвах — пыль от копыт наших скакунов, не проливайте братскую кровь, не позорьте наше освященное веками единство. — Ошаган-бий кончил говорить и, видно, неспроста разделил ладонью надвое свою густую бороду — этим жестом он как бы поделил ответственность пополам между обеими сторонами.
Собравшиеся правильно поняли аксакала, но никто ни из аргына, ни из наймана не решился просить слова. Тогда бросил на землю камчу какой-то джигит, сидевший в стороне от тех и других.
— Разрешите мне сказать!
— Говори, Бухар.
Жомарт внимательно посмотрел на джигита. Ему сразу приглянулся этот молодой жырау.
