И все похлопали. А отличница Кузькина вышла на середину, повязала бабушке красный галстук и отдала салют. И все отдали салют. Так Муркина бабка стала пионеркой.
Через день бабку пригласили в районный музей комсомольской славы, где вручили почетный комсомольский значок и грамоту «Отличник боевой и строевой подготовки». Мурка сочинила в ее честь стишок:
Бабки всякие важны, бабки всякие нужны,
Даже если на тачанке они ездиют в нужник.
И повесила стишок на двери бабкиной комнаты. А секретарь городской партийной организации лично вручил ей переходящее красное знамя и трижды поцеловал в обе щеки. Знамя это с тех пор стояло в углу комнаты, и бабка время от времени сморкала туда свое носатое лицо. Бабку заочно приняли в партию и делегировали на партконференцию в Москву, где она выступила с большим успехом и вернулась в Питер персонажем крупного всесоюзного масштаба. В Москве бабка побывала в Кремле, встретилась с руководителями государства и рассказала им свою героическую историю. Также она приняла участие в научной дискуссии, где ее признали ведущим теоретиком марксизма-ленинизма. Одно известное издательство заказало ей книгу на эту тему: ну, как я сражалась против царя и что из этого вышло. Когда книгу опубликовали, бабке стали приходить письма из разных концов нашей родины, на которые она не отвечала, потому что не могла понять, о чем ей пишут. Отвечала Мура, причем с серьезными грамматическими ошибками. Так Муркина бабка практически стала умом, честью и совестью. Через год бабка получила звезду Героя, персональную пенсию и пятикомнатную квартиру на седьмом этаже кирпичного дома сталинской застройки в центре города на правительственной трассе.
В квартиру бабку загружали подъемным краном, прямо в кресле, через окно. Муркин папа стоял внизу и командовал.
— Майна! Вира! — кричал папа. — Да левее, левее, гад! Бабку мне не урони! Не волнуйтесь, мамаша! Живы будем — не помрем! Мы тут еще таких делов наделаем! У нас поколения вздрогнут!
— Ты же говорил, столько не живут, — внятно сказала бабка, кося лиловым глазом, похожим на дуло революционного нагана.
— Так ты считаешь… — протянула Мышка.
— Я считаю, что тут аналогичная история. Мурка и Ковбой не понимают друг друга. Она и так-то не всегда врубается, что ей говорят, а тем более на иностранных языках. Ты же знаешь, по-английски Мурка не говорит. Она его только преподает. А Ковбой, он ведь по-русски тоже ни бельмеса. В общем, все это может грозить нам большими, и что характерно, непредсказуемыми неприятностями.
