Давайте я тогда лучше скажу «приносящую радость для всех».
— А ведь Вы искренни, вот что плохо. Вы говорите «работать», а что на выходе? «Счастья для всех» и чтоб все были рады? Это ведь такая же утопия, как и мой вопрос, — он дернулся ответить, но я его перебил. — Погодите, у меня есть еще один вариант. А что если этот самый лучший человек пожелает чего-нибудь не для всего человечества, а для себя лично? Сознательно изменит себя, чтобы потом приносить радость людям?
Он собрался с ходу что-то возразить, но призадумался. Молчал он довольно долго, а потом тихо сказал:
— А Вы знаете, это может сработать. Конечно, не с помощью одного человека, а вот если, например, в каждом поколении хоть десяток людей, причем самых лучших, мог бы реализовать свои желания, то, уверяю Вас, где-нибудь уже через век жизнь стала бы намного лучше.
— Так ведь и я о том же! Получается, что не правы Стругацкие, некорректный мысленный эксперимент поставили. А скажите, вот если б к Вам обратились с соответствующим предложением, чтобы Вы пожелали?
— Ну знаете, мне достаточно трудно… Я бы скорей отказался.
— А если бы было сформулировано гораздо жестче? Например, исполнится первое Ваше желание. У Вас ведь есть лаборантки? — он кивнул в ответ. — Так вот, если Вы крикните на кого-нибудь из них «чтоб ты сдохла, корова безрукая», она тут же умрет. Ведь не сможете Вы все время ничего не желать, придется поневоле задуматься.
— Да-да, — растерянно произнес он. — Собственно есть у меня одно желание. Я бы даже сказал дьявольское желание. Но как бы его сформулировать…
— Хорошо, я вижу Вы уже поели, да и я тоже. Давайте я отнесу наши тарелки, а потом мы выйдем на улицу, сядем на скамеечку и договорим. Хорошо? А то я курить хочу страшно. А у Вас пока как раз будет время обдумать.
— Хорошо.
Мы вышли на улицу. Шагах в двадцати от нас стояла вполне приличная лавочка. она не была ни сломана, ни свежепокрашена, ни кем-то занята. Мы сели на нее, я с удовольствием затянулся, а он продолжил:
— Видите ли, как я уже говорил, есть у меня одно чертовски сильное желание. Не знаю, как сказать. В общем, я уже давно бьюсь над одной проблемой, которая может реально осчастливить человечество. И знаете, если бы я вдруг узнал бы кратчайший путь к ее решению…
— Валерий Иванович, мы же с Вами сейчас вдвоем. Что Вы тень на плетень наводите? Сказали бы прямо «я работаю над эффективным лекарством от рака уже десять лет»…
Он обалдело посмотрел на меня. Вид у него был до нельзя жалкий:
