Когда Лизавета доела мою пиццу, мы стали говорить о Боге.
– Ну, хорошо, ну, пожалуйста, я верю, – сказала Лизавета. – Я в него верю, он меня защищает. Но я-то ему что? Я ведь ему тоже что-то должна? А что я могу? Ходить в церковь мне некогда. Исповедоваться, чтобы кто-то говорил мне «прощаю тебя, дочь моя», я не хочу. Я ему, получается, ничего? Лучше я без Бога буду жить, по крайней мере никому ничего не должна.
Я посоветовал ей начать писать. Как понять себя, если не пишешь? Она сказала, что и так себя понимает.
Лизавета сказала, что никогда ни с кем не чувствовала такой душевной близости, как со мной. Ну, она сказала «мне с тобой нормально», но по смыслу это одно и то же.
8 декабря, вечер
Все свершилось в четверг. В четверг я понял, зачем живу, про что все стихи, все книги, ради чего происходили войны. Ради любви.
Я люблю Лизавету и буду ее любить всю жизнь. У нас с ней все было одновременно: первый поцелуй, первый секс.
В решительный момент она испугалась, и мне нужно было настаивать. Я подумал, что настаивать будет эгоизмом. Я боялся ее обидеть.
Когда мы потом пили чай, пришел ее отец. Совершенно симметрично: когда я был у Татки и мы потом пили чай, пришла ее мать. А сейчас пришел отец Лизаветы. Наверное, это о чем-то го- ворит?
Отец Лизаветы громкоголосый человек с правилами жизни. Все время повторяет «у меня такие правила», «я такой человек», «я всегда поступаю так», – есть такие люди, которые всегда так говорят, хотя никто не спрашивает их, как они обычно поступают, как жарят картошку, или лечат насморк, или делают карьеру.
– Ты приходи, только когда кто-то дома, я или мать Лизаветы. Я всегда поступаю так: в принципе доверяю, но не даю повода обмануть. У меня такие правила.
Как ему удается жить с Лизаветой, которая вся против правил? А как ей удалось родиться у него и тут же его не задушить?
Я сказал:
– Хорошо, я буду приходить, когда вы дома.
Значит, секса не будет?..
В любом случае, я отдам весь секс мира за то, чтобы просто подержать ее за руку, большую, с тонкими пальцами, мизинец такой кривой, что у меня сердце замирает.
15 декабря, пятница
Я счастлив, но ведь есть еще Татка.
Я должен сказать Татке, что мы больше не вместе.
Я должен сказать Татке, что мы больше не вместе?
Но как?
Взять и ни с того ни с сего объявить человеку: да, чуть не забыл, с этой минуты ты мне никто? Так, что ли? А человек ничего тебе не сделал плохого и считает, что его душевная жизнь устроена, его ценят и любят… Татка удивится. Потом поймет. Потом заплачет.
