— А какие таблетки у остальных? — спросил я, вынимая из вакуум клинера чистую посуду, моя новая обязанность по очистке грязной посуды после приема пищи была интегрирована в мою жизнь участливым дедушкой с общего одобрения коллектива.
— Те что повышают скорость реакции конечно, — как само собой разумеющееся без дополнительных разъяснений ответил он.
Высказывать свое мнение о том, что для меня преимущество повышенной скорости у синопсных связей нервных окончаний над активной работой головного мозга совсем не очевидно, я воздержался. На текущий момент фиолетовые шарики имели для меня больший приоритет, так как я собирался изучить все, до чего смогу дотянуться. Мой мозг работал по усвоению информации на двести процентов, и если бы я так учился на Земле, то смог бы наверное поступить в ГИМО, хоть и не был уверен, что для зачисления в столичный институт основным критерием является наличие знаний в голове абитуриента.
Незнакомых терминов попадалось в тексте все меньше и меньше, мое мировоззрение подстраивалось под открывающиеся горизонты. И чем дольше я изучал техническую литературу, тем в большее недоумение приходил. Порой абсолютно идентичные процессы описывались абсолютно разными способами и базировались на чуть ли не противоположных постулатах. Как такое может быть я не понимал, и решил для начала поговорить с Михалычем.
— Чудно у вас здесь, — как можно нейтральнее начал я, выбрав для разговора по душам один из вечеров в столовой.
Народ сегодня рано разошелся и дед сидел в одиночестве за столом.
— Ты это о чем? — он вынырнул из своих размышлений.
— Еда эта, — указав пальцем на остатки пищи прилипшие к дну тарелки, сказал я с глупым видом на лице: — сколько бы не лежала, никогда не подсыхает, неужели влага из нее не испаряется? Как такое может быть?
За время работы посудомойщиком, я не мог не обратить внимания на некоторые странности, иногда мы задерживались с Сергеем в пустоте на несколько часов, и вернувшись заставали в столовой лишь гору грязной посуды. Не зависимо от того, сколько времени прошло, каша геркулес всегда была одинаково вязкой и липкой.
— Ты все еще цепляешься за свой мирок, — получив в моем вопросе возможность порассуждать, Михалыч начал просвещать меня в своем виденье мироздания.
С его слов выходило, что физические законы зависели от части галактики, в которой происходит тот или иной процесс. Что было нормально для одних, то могло оказаться абсолютным бредом и абсурдом для других. Но как бы то не было, рано или поздно любая технология выходила в космос и там сталкивалась с другой технологией.
