Я кивнула, не поворачиваясь.
— Что нам нужно сделать, чтобы спастись?
— Кабы знать, — в расстроенных чувствах я присела рядом с Максимом и схватила его за руку. Она была неприятно-холодной, и не в моих силах было вернуть в нее живое тепло. — Надо найти Маргариту. И ту женщину, что нас с тобой прокляла.
Через полчаса мы выходили из дома. Максим, наконец поверивший мне, был обвешан с ног до головы амулетами и оберегами. Себя я тоже не обделила — мало ли! — оттого вся сумка оказалась забитой охранками.
Мы сели в машину, поехали в сторону центра — конечный пункт нашего путешествия располагался рядом с офисом Макса.
— Приехали, — произнес он, останавливаясь. Я окинула дом, который мог бы стать мне родным. Здесь жил нашей бывший мэр со своей семьей. Володины родители…
— Как будем выманивать ее из дома?
— Она в обед всегда ходит со своей карманной собачкой. Я часто приезжаю сюда, — пояснил Максим. — Хоть я никого не люблю, но Леру помню…
И не было в этот момент человека, который понял его лучше, чем я. Мы оба прошли через жуткое расставание, ощутили потерю любимых людей; наши сердца закрыты печатью одиночества — и если меня не сковало полностью, то у Максима точно не будет близких людей — темная магия оттолкнет их.
— А вот и она, — довольно произнес Ивлев, я подняла глаза и почувствовала, как трепещет жалобно сердце. Мать Володи шла под руку с его бабкой (терпеть ее не могу). Девять лет прошло с тех пор, как они обрекли меня на нелюбовь и одиночество…
Я ощутила, как клокочет в груди тяжелое чувство, как вскипает моя кровь.
— Ты чувствуешь? — ошарашено спросила я у Максима. Он посмотрел на меня странно, но я уже выбежала из машины. — Это она нас прокляла! — ткнула пальцем в Володькину бабушку. — Ах ты… карга старая!
Жена мэра уставилась на нас в ужасе — еще бы, два человека, судьбу которых она сломала, лишь бы не дать своему сыну и падчерице быть с простолюдинами. А бабка… бабка ситуацию просекла сразу: она начала шептать заговор, вперив взгляд тяжелых, выцветших глаз в мой лоб. Я будто бы видела, как каждое слово, вылетая из ее рта, оседает на мне и тянет вниз, к земле.
Все вокруг стихло: перестали петь птицы, не было ветра, исчезли звуки проезжавших мимо машин. Картинка будто смазалась — остались только мы — злая ведьма и добрая ведунья, которая сейчас умрет. Не было сил взмахнуть рукой, открыть рот, чтобы читать защитный заговор — я подчинилась чужой воле, чужой колдовской силе, поддерживаемой всем темным, что есть на свете.
