– Вот здорово! Мы с Павлушкой оба видим Дымку, а то плохо, когда в семье кому-то надо простые вещи объяснять, – серьёзно предположил Вася.
Вот, значит, как! Вася без подсказок, своей широкой душою, принял пацана. Я должна была предвидеть, ведь знала: он всех малышей в корпусе числит родней, кормит и оберегает. Он даже меня, постороннюю, почти сразу начал подкармливать. Следующая мысль возникла ниоткуда и была яркая, важная: Дымка не кот, а настоящий дэв! Надо было внимательно слушать Якова. Раньше бы поняла, что дэв не имеет облика в привычном мне мире. Дэв переступает порог и делается таким, каким его нарисует воображение обитателя моего мира… Не зря на сельском погосте Дымка был ночным кошмаром! Люди гораздо легче верят в страхи, чем в добрые чудеса. Но Вася и Паоло особенные. Смогли в первый же день знакомства увидеть Дымку милым, ярким… настоящим.
– Ты что, собрался к ним в семью, всерьез? – спросила я у бывшего кота. Моргнула… могу видеть его котом. Но крылья проступают все отчётливее. Соглашаюсь мысленно, крылья так крылья. – Прости, я сразу не рассмотрела. А должна была, ты уж намекал-намекал с медом и пыльцой!
– Хватит тараторить! Как я все это переведу? – простонал тощий.
– По-нял, – выговорил Паоло. Улыбнулся и добавил: – Сдрасте. Харашо. Васия. Братик.
Последнее слово получилось совсем правильно, и мальчик улыбнулся шире. Тощий переводчик завозился на ковре. Смахнул с дивана три подушки, сунул себе под спину. Теперь он сидит рядом с Дымкой, лицом к нам – но ниже, в ногах. Глаза у парня зеленые, как болотный мох! Почему я не заметила прежде?
– Юна, здравствуйте. Мы давно знакомы, но не встречались. Я Шнурок. То есть Павел Котов. Но для вас называю прозвище, вы не посторонняя, вы самому Лому приятельница. И даже знакомы с Топором, то есть Юсуфом. Он – мой начальник. Юна, мы находимся в усадьбе с названием «Астра глори». Сейчас это резиденция Николо Ин Тарри. Уже час дня. Я не будил вас, как и просили. Хотя время не ждет, давно пора свести воедино обрывки сведений, накопленные каждым из нас, и составить цельную картину минувшей ночи.
Шнурок запнулся, резко наклонился, бесцеремонно вцепился в мою руку. Ощупал запястье под намотанной в несколько слоев тканью. Недоуменно нахмурился, вздохнул… и промолчал. Вася проследил за ним и согласно кивнул.
– Юна, ты была той старухой. У тебя на руке свежая рана, и еще была повязка: первую ведь Пашка сделал. Я верно угадал. Юна, у меня сто вопросов. Но я… молчу, – Вася значительно подмигнул. – Порой надо изо всех сил не знать, не спрашивать и не замечать.
