Он стоял у кромки поляны в окружении шести воинов. Дафна и Эраил стояли чуть поодаль, и их взгляды были мрачными, сочувствующими, виноватыми. Что не скажешь о безумном взоре Анкалиона.
Ярость, смешанная с дикой ненавистью заставляли его глаза светиться разрушительной силой. Его лицо было застывшей маской, а тело расслабленным и спокойным. Сказать Тайли ничего не успела, да никто и не ждал от нее слов. Князь просто поднял руку и сжал ладонь в кулак, отчего побелели костяшки пальцев. Ошейник Тайли раскалился, обжигая нежную кожу, но не огнем, а жгучим холодом. Он сжимался на ее шее, не давая дышать, все туже и туже. И прежде, чем она провалилась в черное небытие, Тайли почувствовала, как надежные руки Шейна подхватили ее, не позволяя рухнуть на твердую землю.
После того, как Тайли потеряла сознание на руках Шейна, князь в отвращении скривил губы, окидывая парочку убийственным взглядом. Он увидел достаточно. Ее сияющие любовью глаза, его руки, что властно прижимали ее к груди. Анкалион до последнего не хотел верить словам жены, отчаянно надеялся, что это все ложь ревнивой женщины. И какого же было его потрясение мгновенье назад. Леденящее чувство утраты чуть не повергло его наземь.
Нет, он не учинит казнь на месте этим предателям. Мгновенная смерть — слишком милосердная кара. Нет. Он будет смаковать каждую секунду их страданий. Он позволит им прочувствовать на собственной шкуре ярость преданного князя. Развернувшись к ним спиной, он направился прочь из леса. За ним по пятам следовали светловолосый воин и женщина, что каждый раз были рядом с Тайли в патрулях.
Оставшиеся воины не пошли за своим хозяином, как другие два. Наоборот, они двинулись к Шейну и его драгоценной ноше. Но тот не собирался сдаваться без боя. Бережно уложив девушку на сухую траву, мужчина выхватил тяжелый меч из ножен. Лязг металла привлек внимание князя, и тот, с удивлением оглянувшись, резко взмахнул рукой. Шейн, не ожидая удара с его стороны, отлетел на добрый десяток метров и с треском врезался в дерево. Гул в голове стоял такой, будто по ней врезали кувалдой. Чернота затягивала Шейна в свои сети, и он сопротивлялся ей как мог. Но с силой Фейри человек тягаться не мог, и прежде, чем отключиться. Шейн расслышал раздраженный окрик князя:
— На это сейчас нет времени. Мы должны вернуться прежде, чем кицуне очнется…
Шейн медленно приходил в себя. В ушах стоял нестерпимый звон, а зрение сработало не сразу. Или просто здесь темно? Пошевелив затекшими руками, мужчина понял, что те надежно скованы цепями, как и его ноги. Плаща на нем уже не было, впрочем, как и легкой кольчуги. Про кинжалы он уж и заикаться не стал. На нем оставили лишь сапоги, брюки и разодранную рубашку, что не смогла спасти от леденящего плоть холода.
