Рудена заметила среди развешенного на веревке белья цветастую ситцевую юбку со множеством складок, снисходительно улыбнувшись старине, скользнула взглядом по своему облегающему платью строгого серого тона, по белым туфлям на высоком каблуке. Голову ей покрывал атласный, чуть побольше носового платочек, завязанный по-крестьянски на прямой узел: такой платочек этим летом пятьдесят четвертого года только-только начинал входить в моду; большой белой сумкой Рудена небрежно покачивала от себя к себе, а не в направлении шагов.
Она взяла бригадира под руку.
— Поцелуй меня, Горбушин!
— На улице?! — удивился он.
— А ты уже испугался? — рассмеялась Рудена.
Он промолчал, подумав: «Как ты не похожа на Ларису…»
За воротами Шакир по привычке взял на себя роль ведущего. Они с Горбушиным ездили обычно вдвоем, лишь предстоящая большая сборка заставила начальника цеха Скуратова придать им третьего шеф-монтера, Рудену Яснопольскую. Иногда Шакир заслонял бригадира, но тот не обижался на школьного дружка, напротив, бывал ему признателен за помощь, потому что сам в отношениях с заказчиками не отличался находчивостью, тогда как у Шакира этой находчивости хватило бы на троих.
Он со всеми сходился завидно легко. С одним похохочет, с другим пошутит, третьему посочувствует, четвертого пожурит, пятого похвалит, и, глядишь, для всех уже свой. Он щедро пользовался помощью других, но никогда не злоупотреблял этим. Кое-кто не без основания называл Шакира трепачом. Следующей весной он должен был закончить заочный политехнический институт, получить диплом инженера-механика, но поверить этому могли немногие.
— Уртаклар! — поднял он руку, как только все оказались за воротами хлопкозавода. — Перед вами зданий двадцать в общей сложности. Одни из них уже построены, другие только еще строятся. Пусть вас не смущает море грязи на дворе, аллах свидетель, какой ночью рванул дождичек. Кызымка! — прервал он себя, обратившись к проходившей мимо девчонке в седом от известковых пятен комбинезоне; в руке она держала завернутую в газету книгу. — Извините нас, пожалуйста… Можно узнать ваше имя?
Она остановилась. Взглянула нерешительно, но ответила:
— Муасам!
— Муасам… — таял в улыбках Шакир. Он хотел порасспросить ее о строительстве, но она опередила его:
— Я плохо говори по-вашему… А?
— Ну что вы… Вы замечательно говорите…
— Вы нэ здэс жил… А?
— Надо же, как вы угадали! — восхищался Шакир. — Скажите, пожалуйста, зачем строят эти очень широкие сараи?
