Мэй Бет всегда говорила, что у меня проблемы с инстинктом самосохранения. «Тебе и смерть нипочем, лишь бы последнее слово оставалось за тобой».
Мало мне быть заикой – я еще и в каждой бочке затычка.
Кэдди медленно подвигается ближе и бросает на меня мутный взгляд:
– То-то-то-точно бу-бу-бу-будешь?
Меня много раз передразнивали, но я все равно хочу задушить Кэдди его собственным поганым языком.
– Мне н-н-н… – начинаю я.
Мне хочется ударить себя за эту мысль. Какое там «успокойся». Это слово говорят люди, которым нечего сказать. Будто заикание как-то связано с гребаным внутренним спокойствием. Даже Мэтти никогда не просила меня успокоиться.
– Мне н-надо с в-вами поговорить.
Он откашливается и выплевывает мокроту на асфальт. Меня передергивает от отвращения.
– Поговорить, значит?
– Я х-хочу…
– Я не спрашивал, чего ты там хочешь.
Я вытаскиваю фотографию и тычу ей в лицо Кэдди. Очевидно, с ним придется вести себя не так, как с Руби. Как там говорится: «Проще просить прощения, чем получать разрешение»[3]?
Правда, просить прощения я тоже не умею.
– 3-знаете этого ч-человека? Мне н-нужно его н-найти.
Кэдди заливается смехом и проходит мимо, грубо задев меня костлявым плечом. Неуклюже отстраняюсь. Он на удивление уверенно держится для такого хиляка. Пытаюсь запомнить величественное движение его плеч.
– Я тебе не телефонная книга.
– Я з… Я заплачу.
Кэдди замирает, оборачивается и задумчиво облизывается. Он быстрым шагом приближается ко мне и вырывает снимок у меня из рук. Сжимай я его крепче, у меня бы осталась только половина. Сперва мне хочется отобрать у Кэдди фотографию, но я вовремя себя одергиваю. Пора бы запомнить, что импульсивные решения не идут мне на пользу.
– Зачем тебе понадобился Даррен Маршалл?
Я изо всех сил пытаюсь сдержать изумление. Даррен Маршалл. Значит, вот какое имя теперь носит Кит. А может, наоборот, это Даррен носил фальшивое имя, когда жил с нами. Лучше бы так и оказалось.
Приятно, когда докапываешься до сути. Давно мне не было так хорошо.
Значит, Даррен Маршалл.
– Я его д-дочь.
– Он ни разу не упоминал никаких дочерей.
– С ч-чего бы ем-ему?
Кэдди прищуривается и разглядывает фотографию на свету. Свободные рукава его кофты сползают вниз, и я вижу следы от уколов. Мэй Бет уверяла, что наркомания – болезнь, и заставляла меня говорить Мэтти то же самое. Но на самом деле это полная чушь. Люди не выбирают, болеть им или нет, а вот наркомания – осознанный выбор. «Прояви же сострадание, хотя бы ради сестры! Нужно ненавидеть грех, но любить грешника». Ага, будто это я виновата в том, что моя матушка стала чертовой наркоманкой. Вот, оказывается, почему я голодала все детство, – мне просто
